Тот кивнул и достал список.

Генерал продолжил:

– До полуночи сегодня каждая администрация исправительных учреждений, где содержатся приговорённые по статье 11-Г, должна получить запечатанный пакет. Он маркируется как «особая государственная корреспонденция». Внутри – индивидуальный список заключённых с краткой инструкцией. Запрещено вскрытие, просмотр, передача содержания кому-либо до установленного момента.

– Установленный момент? – уточнил кто-то из присутствующих.

– 6:00 утраза за день празднования. По сигналу. Только тогда начальники колоний откроют конверты и получат сведения о дальнейшей судьбе подопечных. Ни заключённые, ни охрана не должны знать об этом заранее.

– А если утечка? – хрипло спросил прокурор.

– Не будет. Пакеты доставляются через военных курьеров, под личную ответственность офицеров связи. В случае попытки вскрытия – самоуничтожение содержимого. Приказы даны. Контроль – на всех уровнях.

Полковник Ворин добавил:

«—Каждый конверт содержит три раздела:

– Форма с именами по категориям.

– Шифр-идентификатор для пометки тела (в случае исполнения меры III).

– Кодовое слово, сигнализирующее активацию («Гармония-7»).

После вскрытия тюремные администрации обязаны:

– немедленно изолировать категорию III,

– подготовить площадку или транспорт,

– не сообщать заключённым о содержимом до последнего момента.»

Глава 5. Унижение

На часах – 5:57.

За дубовым столом – начальник тюрьмы полковник Селин, рядом – главный надзиратель Серн, с чашкой остывшего кофе.Сквозь решётки окон кабинет начальника колонии залит серым рассветным светом.

Оба молчат. На столе лежит запечатанный конверт с гербом Комитета Безопасности. Гриф "Открыть строго в 6:00 по местному времени. Лично. Без копий. Без пересылки."

Ровно в 6:00 Селин аккуратно разрывает печать. Внутри – два листа. Один официальный, другой – вручную подписан чёрными чернилами:

«Директива №13-К. Только для внутреннего исполнения. Без записи в делопроизводство.»

Он читает вслух.

Приказ

"Все лица, приговорённые к смертной казни по статье 11-Г (категория III), подлежат немедленному этапированию в назначенные города исполнения приговора.

Согласно инструкции, все они:

· лишены всех гражданских и юридических прав, включая право на обращение, защиту, медицинское обслуживание;

· должны быть изолированы от других категорий заключённых;

· включены в особый режим моральной и физической дезинтеграции, включающий:

o публичное лишение статуса личности,

o постановку в позу подчинения (на коленях, с табличкой "изменник"),

o передачу охране с разрешением на принуждение к "коррекционным мерам", включая унижение и избиение;

o принудительное объявление статуса "опущенный" внутри тюремной иерархии."

Этапирование – сегодня в 21:00. Список имён – прилагается.

Подпись: Комитет по национальной гармонии.

Штамп: Уничтожить после прочтения."

Селин отложил лист. Его лицо оставалось каменным.

– Что будем делать? – негромко спросил Серн.

– Выполнять.

– Даже это?..

Селин поднял глаза.

– Это больше не люди. Так сказано. И мы – не задаём вопросов.

Он достал спички. Бумага вспыхнула. Через минуту от приказа остался пепел.

Около 8:00 надзиратели начали по списку выдёргивать заключённых. Каждого вызывали по номеру, одевали в ту самую серую робу, сшитую без карманов. На шею – табличка на шнуре: ИМЯ / ДЕЛО № / КАТЕГОРИЯ III / "ИЗМЕННИК"

Никаких разговоров. Никаких объяснений.

Перед выведением заключённых собирали в центральном коридоре, между блоками. По сигналу – открывали двери для остальных узников.

– Смотрите, вот ваши герои! Гниль!Зеки выходили, видели строем стоящих "изменников". Им ничего не говорили – но всё было ясно. Толпа ревела. Кто-то плевал, кто-то кричал: