– Глянь, как ссаться будут!

Надзиратели не вмешивались. Более того – поощряли.

По неофициальному указанию:

"Каждого заключённого категории III – обязать к публичному акту подчинения:

· Ставить на колени.

· Обливать водой.

· Пинать по спине, шее, животу.

· При желании – бить без причинения необратимого вреда."

Когда дошла очередь до него, он стоял спокойно. Ни страха, ни мольбы. Его опустили на колени. Один из охранников с размаху ударил его в живот – он согнулся, но не издал ни звука. Кто-то из зеков плюнул в лицо. Он поднял глаза – и встретился взглядом с тем, кто плевал.

Тот отшатнулся.

Голос внутри вновь раздался, как нечто вне плоти:

– Им не объяснишь. Но ты идёшь до конца. Это путь наблюдателя. Смотри и помни.

После унижения приговорённых заперли в карцере – по пять человек в каждую камеру без окон. Температура – чуть выше нуля. Им не дали еды ни воды. Только ожидание.

Надзиратели проходили мимо, смеясь. Иногда стучали дубинкой по прутьям:

– Ещё живы, гниды? Потерпите до завтра!

Мертан сидел у стены. Тело болело, губа разбита. Но в глазах – тишина, странное спокойствие, словно он знал больше, чем кто-либо.

Он вспомнил лицо жены. Дочь. Город до войны. Затем – тот силуэт, в тюремной темноте.

В 20:45 охрана вновь выстроила приговорённых. Без слов повели во двор. Фургон с красной меткой К3 уже ждал.

Их загрузили внутрь, на коленях, спиной к двери, под крики толпы заключённых.

Когда дверь захлопнулась, тишина стала ощутимой. Она звенела, как колокол.

На окраине областного центра, за высоким забором, под охраной спецчастей, стоял чёрный состав.

Никаких опознавательных знаков. Только номер – П-17-К3.

Это был не обычный поезд. Тюремный эшелон. Передвижной пункт молчаливой, автоматизированной кары.

К каждому вагону – отдельный наряд охраны. На крыше – пулемётчики. По периметру – прожекторы, пси-глушители, сигнализация. На платформе – уже собрали все группы осуждённых к высшей мере- всего 46 человек молча в наручниках по списку, сверенному трижды. Как предчувствие последней главы.

В 22:55 начальник охраны произнёс в рацию коротко:

– Время.

Тюремные охранники подтолкнули первую пятёрку к открытому вагону.

Вагоны были переоборудованы. Жёсткие одиночные ячейки с креплением для ног и шеи без окон. Только вентиляция и надзирательные смотровые щели.

Каждого заключённого вводили по одному. Закрепляли в посадочном гнезде, проверяли замки, запечатывали дверь.

Когда очередь дошла до Мертана, он остановился на секунду перед входом. Только секунда – короткий взгляд на луну и тень улыбки.

– До встречи, – прошептал он. – Там, где судят иначе.

Охранник пихнул его в спину.

Ровно в 23:00 зазвучал сигнал отправки. Поезд с лёгким металлическим скрипом тронулся. Тишина вагона нарушалась только вибрацией рельсов и звоном цепей.

Никаких разговоров. Никакой надежды. Только ночь, сталь и предчувствие конца.

В темноте его ячейки Мертан закрыл глаза. Он чувствовал дрожь пола и слова – снова и снова:

– Ты увидишь всё. И когда на тебя укажут, ты поднимешься – не как преступник, а как свидетель.

Поезд уносил его к месту, где всё должно было закончиться и – начаться.

Глава 6. День празднования

Тюремный поезд с грифом «К3» прибыл на запасной путь восточной грузовой станции родного города.

Погода – ясная, холодная. Лёгкий иней на рельсах.Платформа была пустой. За бетонным забором дежурили вооружённые караулы. В вагоне – трое.

Все трое – заключённые с приговорами свыше 10 лет. Подпадали под ту самую категорию, о которой вели закрытые обсуждения чиновники на Комитете безопасности: «Казнь. Публично. Без уведомлений. С утра – кормить дважды».