Не останавливаясь, я залетел в чащу из кукурузы. За мной прошуршал Серега.

Минуты три мы бежали по полю сквозь плотно растущие стволы кукурузы. Не меняя направления, просто рвались как можно глубже к середине поля. Первым остановился брат.

– Сань, стой. Больше не могу. Давай отдохнем.

Остановился и я. Сердце бешено колотилось, кожа на руках и ногах горела огнем от того, что приходилось проламываться сквозь плотные ряды кукурузы. Не хватало воздуха, пот застилал глаза. Брат оперся руками на колени и тяжело дышал, я держался одной рукой за ствол.

– Тихо! – выдыхая, сказал я. – Давай-ка прислушаемся.

– За нами гонятся?

– Нет. Может какой-нибудь шум со двора можно разобрать.

Мы выпрямились и замерли. От ветра слегка покачивалась кукуруза, шелестела листва. Где-то вдалеке проехала машина. И больше ничего.

Я прервал тишину.

– Что дальше? Может, тут часок посидим, а потом выскочим, как будто мы гуляли за огородами?

– Нет, давай хотя бы до завтра подождем. Они всё потушат, будут нас искать. К вечеру забеспокоятся по-серьезному. Но мы не выйдем. А утром сами придем. Вот увидишь, сильно ругать не будут.

– И откуда у тебя такие идеи в голову приходят?

– Сам не знаю, как-то само появилось. А что, ведь не плохо придумано?

– Вот уж не знаю. Но тут оставаться нельзя. Натолкнемся на на кого-нибудь, кто корове кукурузу ломать придет.

Мы закрутили головами в разные стороны. Со всех сторон всё было одинаковое.

– Мы далеко вообще забежали? Мы же оттуда неслись? – Сергей ткнул куда-то пальцем. – Или оттуда?

– Вон, смотри, ствол сломан. Это я его сломал, и следы там остались. Если пойти по пахотной борозде, то выйдем к полю, где рожь посеяна.

– Это там, на холме? – уточнил брат.

– Да. Там посадка растет, которая наверх тянется. А на вершине другая. Ну, там, где шелковица здоровая растет. Помнишь, мы как-то раз там были?

– О, точно. Там сверху виднее будет.

– И не ходит там никто.

Мы отдышались, поняли наконец, где мы находимся, выбрали направление и двинулись вперед. Шли долго, иногда останавливались, прислушивались и шли дальше. Идти было тяжело, мы постоянно спотыкались о сухие куски вспаханного чернозема. Голени и икры были в пыли. Коленки, руки и лица – в царапинках от острых листьев кукурузы. Надолго не останавливались, шли уже через силу.

– Интересно, что там сейчас происходит? И сколько там всего сгорело? – устало произнес Серега.

– Меня больше волнует, что нам за это будет. Как только попадемся, ох, и получим мы по первое число! Мало не покажется. Карантин до школы нам гарантирован.

– Да не-е-е, должно всё получиться. План железный, не подкопаешь.

Вдруг на нашем маршруте борозда стала резко сворачивать вправо, а кукуруза редеть. Явный признак того, что мы пересекли поле и вышли с другой стороны.

Я остановился. Брат уткнулся мне в спину.

– Сань, ты чего?

– Дошли. Тут сейчас дорога должна появиться, которая поля разделяет. Слева, по идее, должна посадка быть. Туда, наверх.

Мы, пригнувшись, медленно пошли вперед. Вроде тихо, никого нет. Я стал вытягивать шею, чтобы разглядеть проступающую впереди дорогу.

– Сань, глянь. Деревья видать, нам туда.

Серега указал направление. И правда, по диагонали, недалеко виднелись деревья той самой посадки.

Стали опять пробираться через кукурузу. Так, чтобы быть как можно ближе к деревьям. Шли украдкой, стараясь не шуметь.

Ага, дошли. Отчетливо слышно, как шумят на ветру ветви. Требовалось пересечь дорогу.

Она была грунтовая. В сухую жаркую погоду колея становилась не хуже асфальтовой, а после дождя превращалась в непроходимую распутицу чернозема. Протяженностью километра на два короче асфальтированной дороги между двумя селами – Литвиновка и Демидовка. Собственно, в первой жили наши старики, к которым я со всей семьей приезжал на лето, а во второй – Серегина семья: дядя Вова, тетя Неля и совсем еще маленький брат Сашка.