В психоанализе говорящий субъект стремится вовлечь аналитика в свою игру, в которой он пользуется «паролями» (mots de passe). То же самое, впрочем, проделывает и аналитик, заставляющий, например, анализанта говорить в выражениях «папа-мама-Эдип». (Лакан пока не акцентирует этот момент.) Так выстраиваются воображаемые отношения, проявляющиеся в виде сопротивления. Однако вместе с тем появляется и новый регистр, не связанный с «чистой функцией Я». Необходимо различать, подчеркивает Лакан, Я как воображаемую функцию и Я как единство субъекта, данного самому себе. Таким образом, то, что обозначается словом «речь», на деле идет гораздо дальше речевых выражений. Речь не просто осуществляет посредствование между двумя субъектами, но позволяет «трансцендировать фундаментальное агрессивное отношение к миражу подобного»[142], то есть конституирует реальность как таковую. Лакан обращается за примером к Леви-Стросу: элементарные структуры родства задают термины «отец», «мать», «сын» и т.п., конституирующие реальные отношения.

Слова и символы, говорит Лакан, имеют решающее значение для человеческой реальности. В исследовательском плане это означает, что любое поддающееся анализу отношение, то есть отношение символическое, всегда содержит три элемента. Так, два связанных речью субъекта реализуют либидинальность. Таков и эдипальный треугольник. Любые отношения между двумя субъектами функционируют в регистре Воображаемого, а для того, чтобы это отношение приняло символический характер, необходимо, чтобы наличествовал третий элемент, который, будучи трансцендентным по отношению к субъекту, удерживал его на некоторой дистанции от объекта. Таково экзистенциальное значение символа. Дистанция, всегда отделяющая субъект от объекта, представляет собой повтор, то есть имеет темпоральный характер. Именно таким образом в знаменитом фрейдовском примере с ребенком, играющим с катушкой, привязанной за нитку, повторяющееся вытягивание катушки из-под кушетки (da) позволяет предмету сохраняться даже в свое отсутствие (fort), делая символ досягаемым и позволяя овладеть им и распоряжаться по своему усмотрению.

Речь Лакана на заседании Французского психоаналитического общества носила, безусловно, специальный характер, однако не вызывает сомнения, что, говоря о феноменах, имеющих место в психоаналитическом сеансе, Лакан подразумевал универсальную организацию отношений субъекта с другим. Четкой дефиниции Воображаемого, Символического и Реального он здесь не дал, но, скорее, лишь намекнул на них. Впрочем, и в будущем рассчитывать на строгие определения не приходится: во-первых, Лакан всегда избегает дидактичности, а во-вторых, речь ведется о предметах столь туманных или, если угодно, трансцендентных, что указать на них яснее не удается. Недаром Лакан начал свою речь словами о том, что в психоанализе нечто всегда ускользает.

Однако он предложил четкую схему завершенного психоанализа:

rS (реализация Символического) – первоначальная позиция, в которой аналитик выступает как символический персонаж, обладающий всей полнотой власти над анализантом. Последний признает: «Вы владеете истиной обо мне», и такая позиция, несмотря на ее иллюзорность, типична для психоанализа;

rI (реализация Образа) – формирование у анализанта более или менее нарциссического поведения, которое аналитику предстает как сопротивление;

(акт принятия образа);

iR (имагинация Реального) – обретение Образом статуса Реального; фаза сопротивления и негативности на грани бреда;