Но в последний момент их спасла его самоуверенность и отчаяние.

Измотанный и раненный волшебник, жадно пытавшийся подпитаться из источника его стихии, переоценил свои силы. Пламя вдруг проникло прямо в него. Струя огня, предназначенная для наемников, горячей магмой обдала его самого изнутри, а затем его поджарил его же огненный столп, в котором он находился. Он зверски вопил и орал, болтаясь в воздухе и понимая, что этот конец еще хуже того, что могли ему дать воины Черной Лилии.

Петр молча смотрел на это, тяжело дыша. Он видел как горят колдуны и ведьмы. Но никогда еще не видел, как они сжигают себя сами. Витольд Ванштайн знал как сражаться с магами. Их практически невозможно победить в честном бою. Однако их можно попытаться обмануть, запутать, а вместе с тем и измотать: доведя до магического истощения или до потери контроля над ситуацией. В данном случае вышло последнее.

Зафириец еще не умирал. Огонь был его стихией, он привык к ней, он знал ее. Однако из-за сильного перенапряжения, усталости, шока, полученных ран и, наконец, из-за поврежденного жезла, он не мог управлять большим потоком огненной магии. Витольд, холодно наблюдая за его мучениями, достал из-за пояса кремневый пистолет и поставил точку на мучениях мага одним точным выстрелом между глаз. Маг упал на пол, его тело жадно, словно голодный зверь, пожирал огонь.

Петр помог подняться девушке, а Витольд – уцелевшему сержанту, лицо которого слегка изуродовала гарда летавшего меча.

– Сандро, ты как? – спросил Витольд.

– Получше, чем он… – прохрипел в ответ сержант, косясь на горящий труп мага. И выплевывая пару передних зубов.

– Могло быть и хуже, – сплюнула кровь девушка.

– Да, могло… – согласился Витольд и посмотрел в окно.

Ночь окрасилась заревом пожарища. Гремели трубы, бил колокол, люди кричали. Лярэнсцы сдали замок.

– Виват, господа, – с мрачной торжественностью изрек Витольд, поднимаясь с сержантом на ноги, – Жуаен взят.

– Дорогие мои камрады! По-моему, мы в заднице, – оценил ситуацию Мадс, делая глоток из фляги с хересом. – Мы взяли замок только потому, что тут сидели усталые после битвы с Тулленом солдаты и новобранцы, которых навербовал де Котт в короткий срок. Да, мы грохнули мага, на которого граф хорошо потратился и… взяли его самого в плен. Но все равно как-то хреново все…

Империя Никия, главное государство в Эвроне, была объята войной. Она воевала на протяжении долгих пятидесяти лет со своими соседями: королевством Свякивией на востоке, с султанатом Халь-Зафиром на юге за Срединным морем, отражала атаки ингерванских проклятых на юго-востоке, подавляла мятежи в Лярэнсе и Альбии на западе, которые периодически вспыхивали. Первый такой мятеж поднял прежний король Лярэнса против власти прежнего императора, а последний – союз крупных вельмож при нынешнем короле, которые поддержали новое религиозное течение, отрицающее власть Церкви, авторитет патриарха и его жрецов. Начался этот мятеж шесть лет назад и продолжался по сей день с переменным успехом во многом за счет образованного против Империи союза Лярэнса и Альбии, северного соседа, а по совместительству – еще одного еретического королевства. Война шла внутри другой войны под аккомпанемент эпидемий, охоты на ведьм и еретиков, придворных интриг и закулисных игр в государственных палатах, а также расцвета искусства, музыки и живописи. Считалось, что седьмой век станет Веком Возрождения, веком перерождения и обновления…

Так считали философы прошлого столетия. Мир на континенте так и не наступил, люди продолжали друг друга убивать за цели и амбиции, за веру и идеи, а порой и просто так. Люди не знали как жить по-другому уже пять поколений… Многие к этому успели привыкнуть.