– Ты прав, но случай немного другой. Редко встретишь людей, с которыми приятно общаться с первой секунды. Ответил бы, как обстоят твои дела в личном плане. На этом строятся контакты с малознакомыми людьми, и вообще.

– Я отстал от жизни. Точнее будет сказано, что меня сняли с эстафеты, отняв шанс быть на равных с остальными. Теперь произвольно заглядываешь в лица прохожих в поисках неизвестно чего, и радуешься удачным стечениям обстоятельств.

– Есть, о чём жалеть?

– О ком. – Он коротко поделился своей историей с акцентом на ребёнка, о сложностях поиска подруги.

И эта женщина с интересом выслушала его, стояла корпусом чуть вперёд и глазом не моргнула. Гадаев говорил в открытое окошко, немного наклонив голову, и был склонен полагать, что она соврала об идиллии в своём доме, что пауза нужна была ей, чтобы приглядеться к нему. Он бы с радостью послушал подобное «признание» красивой женщины, и в ожидании с любопытством озирал её.

Лейсан вернулась в исходное положение и сказала:

– Заман, несмотря на нехорошую историю, ты мне понравился, и только как друг. Имя твоей давней возлюбленной мне ни о чём не говорит. Отчасти я живу в книжном мире, и мне хочется обращаться к тебе как «друг мой». Не смешно ли будет выглядеть моё предложение?

– Смешно, мне и без того сделает чести знаться с тобой. Я с удовольствием поприветствую при случайных встречах, могу периодически и показываться. С какой частотой случится, зависит от тебя. Готов пригласить в кино, и попрошу не отказывать мне.

– Извини, я в самом деле замужняя, и действительно счастлива в браке. Сделай одолжение и загляни ко мне завтра к семи часам, хочу познакомить вас. Можно в любой день, наверняка ты узнаешь его. Я поинтересуюсь, в случае чего посодействую тебе с ребёнком, а с подругой – извини, сводничество в любом виде не в моих правилах. – Она покачала головой, продолжая пристально смотреть на него.

Общение было завершено, и как бы на вполне понятной ноте, но горящие глаза женщины словно не отпускали его, и даже приглашали вовнутрь. Прервать общение не хотелось, но пришлось из-за покупателей: вначале в лице мальчика школьных лет, следом и двух женщин, которые в шаге от него вели себя несколько привольно. Гадаев продолжал сомневаться в искренности слов Лейсан, но с другой стороны и Габи что-то мог знать.

– Покажусь завтра, лишним не будет знакомство с разными людьми, – сказал он. – А насколько удобно, виднее тебе.

– В противном случае я не смогу рассказать ему о тебе. Земляк земляком, а личное – врозь.

Крышка сахарницы соскальзывала с пальцев рук, и Юлдашев нашёл, что делать: на выступавшую часть посуды вкруговую нанёс клей и оставил сушиться на подоконнике кухни. Единственный стул в доме со спинкой сильно шатался, он принялся его укреплять, насколько возможно. Заодно удлинил его ножки, чтобы ребёнок мог сидеть с ними за одним столом, но исполнение подручными средствами в виде четырех брусочков и прозрачной клейкой ленты было далеко от идеала. Мазель оценила затею и взялась обматывать ножки стула цветной бумагой. Жестяную баночку со всякими гвоздиками, винтиками, шайбами он привёз из прежнего места жительства, высыпав содержимое на стол, отыскал, чем прибить оторвавшуюся заднюю планку тумбочки. Выдвижной ящик до конца не закрывался по причине того, что был не родным, и приспособить его для заделавшегося хозяйственным мужчины оказалось не по силам. Задвинув обратно, приложил ладонь одной руки к краю столешницы, а другой рукой сгрёб рассыпанную мелочь обратно в баночку. Далее отстриг свои ногти и таким же образом поступил, предварительно пройдя глазами на предмет того, всё ли на месте. Мазель вытерла поверхность стола, не забыв и о похвалах в его адрес. В целом была довольна им, её радовало отношение мужчины и к ребёнку.