Зеленая Любовь Алесто Нойманн

– Строганов, что это за штабель между диалогами?

– Почему ты всегда так остро реагируешь на мои описания?!

– Потому что они в абзац.

– Ради красоты!

– Ради одной березы!

– Когда пытаешься словами нарисовать природу, то в дело всегда вмешивается витиеватость.

– Забудь это слово вообще. Сожги где-нибудь. И закопай.

– Какое?

– Витиеватость. У тебя не описания, а паровоз. Причем не электричка, а именно товарняк с углем. Пока эти сорок два вагона проедут, можно умереть. А потом вообще забыть, что был там где-то машинист в самой голове. Смекаешь?

– Разве не так писатели украшают свой текст?

– Как? Колючей проволокой из запятых?!

– В твоем детстве, наверное, только про Тимура и его команду читали…

– Так. Ты позвал меня, чтобы я с тобой читал твой роман и хлопал? Я тогда позвоню Ксюше, пусть она приезжает и хлопает.

– Оставь мою младшую сестру в покое! И давай так, если бы мне нужны были аплодисменты, я бы тебя ни за что не звал.

– Тогда сядь обратно. Осталось немного.

Кирилл

1

– Что там только что упало?! – Кирилл откинулся на спинке стула, выглядывая в коридор. – Мам?! Ты живая?!

– Все хорошо, сынок! Не отвлекайся!

Ласковый голос сильно контрастировал с металлическим звоном падающих в раковину тарелок. Пока он тут пытался сосредоточиться, мама намывала посуду из серванта, сочтя ее слишком пыльной для приличного дома. В этом не было абсолютно никакой необходимости. Но мамы всегда видят грязь там, где ее никогда не было.

Ксюша за его спиной прыснула. Сестра сидела на кровати по-турецки с планшетом на коленях. Последние часа два она смотрела отечественный ужастик. Предсказуемая и плохо продуманная охота на поселковую чупакабру. Но сестра бы от этого комментария отмахнулась, сказав, что следит за постановкой кадра и цветокоррекцией.

– Ксюха, пойдешь сейчас к маме на кухню, – угрожающе сказал Кирилл.

– Давай не надо. – Она поставила на паузу. – Мне и дома их хватает.

– Ты же в Москву собиралась, – напомнил Кирилл. – Подруги звали.

– Мама с папой сказали, что после ремонта они и так будут закрывать кредит до пенсии. Поэтому денег мне не светит. А мы с Лизой решили, что зимой съездим. Москва не сбежит, а лето лучше посвятить подготовке к пересдаче сессии.

– И ты изо всех сил как посвятила себя. – Кирилл кивнул на планшет, где на весь экран растянулось перекошенное от ужаса лицо главного героя. Возможно, встреча с чупакаброй наконец-то состоялась.

– А то, – одухотворенно сказала она. – Ты когда-нибудь слышал о выгорании? Вот, я решила начать летние каникулы с его профилактики.

– Господи. Первый курс прошел, Ксюша выгорела.

– Не обесценивай. – Она состроила гримасу. – Мне эта физика в кошмарных снах снится.

– Так и должно быть. Учеба редко бывает интересной.

– Если ты в жизни так бурчишь, страшно представить, что у тебя в романах. – Она широко улыбнулась и начертила в воздухе нимб над головой, когда брат метнул на нее уничтожающий взгляд. – Ладно-ладно, молчу. Про что пишешь, кстати?

– Про… – Кирилл тут же поник. У него всегда были проблемы с тем, чтобы в двух словах описать свое творчество. Слишком много всего: философские проблемы, продуманный мир фэнтези, где жили эльфы, гномы и люди. К этому добавлялись любовная линия, большая война королевств, темная история главного героя. В общем, ничего общего с ширпотребом, который сейчас с таким удовольствием поглощала Ксюша.

– Опять все страдают и колдуют? – подсказала сестра.

– Они не страдают, а переживают личностный кризис!

– Ладно, пусть будет кризис, не ори.

На кухне в очередной раз что-то рухнуло в раковину, и они оба вздрогнули. Кирилл вздохнул и свернул вкладку с недописанной главой.

– Ты мне скажи, чего им на даче не сиделось? – спросил он, заметно раздражаясь. – У отчима же свой загородный дом возле Малиновки, разве нет?

– Ага, – ответила Ксюша. – Ни разу там не была, но родители хвалят. Говорят, что там уютно и живописно. Даже спутниковая тарелка стоит, чтобы интернет ловил.

– Тебе лишь бы интернет.

– Ну твои-то эльфы и без интернета приходят. Главное правильных грибов в волшебном лесу собрать.

Кирилл громко фыркнул. Несмотря на то, что у них с сестрой были общие родители, ощущение складывалось такое, что кто-то из них двоих приемный. Скорее всего, он сам.

Время бежит слишком быстро, и Кирилл перестал успевать за тем, чем сейчас интересовались подростки. Ксюше в сентябре исполнилось девятнадцать лет, тогда как Кирилл в конце августа справил свой двадцать пятый день рождения. Небольшая разница, а пропасть между ними все шире и шире.

– Вернемся к главному. Почему родители не поехали на дачу, если в квартире капитальный ремонт?

– Поэтому и не поехали. – Ксюша покачала головой. Пучок, в который она намертво затянула непослушные светлые волосы, грустно поболтался в такт. – Ты же знаешь Андрея. Отчим должен проконтролировать каждую деталь, они туда почти каждый день ходят изводить бригаду.

– Ужас какой.

– Позавчера им криво положили плитку в ванной. Пришлось оттирать вот это вот, чем ее скрепляют. Такой скандал был. Твои эпические битвы эльфов с гномами и рядом не стояли.

– И после этого они решили вообще за каждым стыком лично следить?!

– Ну, ты же рядом живешь. Андрей сказал, что с дачи они будут ехать часа два. А тут – всего десять минут пешком. И можно опять искать кривые стыки.

Кирилл подпер голову рукой и невидящим взглядом посмотрел куда-то в пол. Отпуск у него начинается с понедельника, сегодня четверг. Он ведь специально взял два дополнительных отгула, чтобы отдохнуть подольше. Но родители будут страдать с ремонтом еще недели две, не меньше.

И как теперь реанимировать свою музу, когда мама роняет тарелки в раковину?

Когда Кирилл написал свой первый роман, ему было семнадцать. Он прекрасно помнил, как в голову выстрелило идеей. Как он самоуверенно сел за клавиатуру и начал строить свою нелепую историю о тайной мафии, которая похищала человеческие жизни.

Первую неделю в голове висел туман эйфории, он чувствовал себя самым настоящим режиссером фильма. Пока шел в школу, надевал здоровенные наушники и слушал самые свои любимые песни, представляя их саундтреками к будущему фильму, который снимут по его шедевру. На переменах что-то торопливо записывал в тетради, когда приходило вдохновение. Целую неделю засыпал, представляя, как его персонажи разговаривают друг с другом.

И никому ни за что не рассказывал, что пишет самый настоящий роман. Иначе они спугнут волшебство, вдохновение его покинет, и работа застопорится.

Вдохновение смылось очень быстро. Через месяц идея книги про мистическую мафию и девушку, которая их обнаружила, казалась самой идиотской на свете. Кирилл тщетно переслушивал все песни, которые раньше давали второе дыхание. Под которые персонажи так реалистично проживали кинематографичные моменты своей жизни. Ничего. Идея как была идиотской, так и осталась.

Учился он чуть лучше, чем плохо. К экзаменам готовился как к виселице – совсем никак или иногда запоем наверстывал что-то за пару часов. Но идея дописать книгу не умерла. Каждый раз Кирилл притаскивал себя за волосы, чтобы продвинуть свой дырявый сюжет немного вперед. Если настроения совсем не было, он перечитывал, что уже написал. По пять раз исправлял тавтологии. Грузил кирпичи причастных оборотов почти на каждое существительное. Поглядывал на книгу Достоевского на полке. Вспоминал, что сквозь настоящую литературу нужно продираться, чтобы добраться до сути.

Свое творение он закончил на майских праздниках. Пролистав сумасшедшие сто пять страниц материала, радостно прыгал на стуле. Конечно, каждый сюжетный поворот требовал оправданий. Герои говорили как на всю голову блаженные. Вместо шедевральной достоевщины получился уникальный вырвиглаз.

Домашний принтер стал первой жертвой его романа. Бедный старый агрегат подавился зажеванной бумагой. Потом примерно то же самое произошло с теми немногими читателями, которым довелось с этим творчеством знакомиться.

И все-таки Кирилл собой гордился. Даже тогда, в семнадцать лет, признать поражение и дописать было гораздо проще. Подумаешь, криво. Подумаешь, глупо. Главное – усидчивость. Если у него получилось один раз, получится и второй.

Потом случились университет и книги режиссеров по сценарному мастерству. Вся самоуверенность схлопнулась еще на этапе введения. Ближе к теории об арках персонажей Кирилл хотел рыдать и жечь рукописи.

Он переписал себе в блокнот все схемы классических сюжетов, по которым снимаются высокобюджетные фильмы. И хоть бы одна чертова идея на эту схему улеглась!

Чем больше конспектов, советов и схем, тем меньше его унылая муза хотела высовывать голову из панциря. Именно так он ее и представлял. Древняя унылая черепаха, которая лежала на всей этой теории как кирпич. Спала или умерла, сказать было сложно. Куда делся этот грациозный феникс, который толкал его писать ерунду? Пускай ерунду, но он ведь писал!

Планы на отпуск были грандиозные. Кирилл думал развернуть тут активную писательскую деятельность, которую откладывал из-за плотного рабочего графика в офисе. Вставать пораньше с утра, заваривать себе кофе и садиться за работу. Всю прошлую неделю он читал статьи о грамотном распределении времени, устанавливал на смартфон приложения-таймеры, которые помогли бы не отвлекаться. По его подсчетам, первая часть романа, которую он начал дня три назад, должна быть закончена через две недели или около того. Сделано было все, даже план сцен подробно расписан. Одного он не учел – криво положенной плитки.