– Что за базар-вокзал? Почему сидим на ступенях?

Они одновременно вскочили на ноги.

У Ксюши в груди все сжалось, словно сердце пропустило удар. А затем застучало так громко, что, казалось, его могли услышать окружающие.

Артем. Черный костюм, вид академика, вычерченный жесткой грозной линией. Он стоял, уперев руки в бока, с выражением легкой строгости на лице. Заметив знакомое лицо, Распутин улыбнулся. И эта теплая улыбка едва не заставила Ксюшу броситься к нему на шею.

Она его почти не узнавала таким – резковатым, с напряженными чертами лица и присущей преподавателям академической строгостью. Но глаза… Их серая глубина ничем не отличалась от того теплого сияния, которым она любовалась в их летние встречи.

– Здравствуйте, – тихо поздоровалась Катя, пока эти двое стояли и смотрели друг на друга, словно видя впервые. – Извините, мы просто ждем, пока нас пустят сделать пропуск.

– Что значит пустят? – Артем наклонился с высоты своего роста и нахмурился, читая объявление на двери. – Уже час как можно.

– Нас не пускают. Сказали выйти и закрыть дверь.

– Я ему сейчас закрою дверь.

Решительным шагом двинувшись вниз, Распутин обрушил кулак на дверь и, не дожидаясь приглашения, распахнул ее. Катя присвистнула, явно впечатленная его ростом и решительностью. И Ксюша ощутила легкий укол ревности, представив, сколько еще студенток смотрят на Артема Григорьевича влюбленными глазами. Она тут же одернула себя за эту мысль, почти обругала внутренний голос.

Артем не тот, кто позволил бы себе нечто подобное. Он был скорее мудрым наставником, человеком, который уверенно и терпеливо направлял своих «котят» – так он с доброй иронией называл студентов. В его отношении всегда чувствовалась чистая забота, почти родительское стремление оберегать и поддерживать.

Но тут же внутри мелькнула другая правда: ведь она-то сама познакомилась с ним совсем в другой обстановке, вне стен университета. И от этого её особое положение казалось ещё более важным. Почти оправданным.

– Что за дела?! – требовательно спросил Распутин, громыхнув голосом на весь подвал. – Почему вам студенты пороги обивают?!

– Потому что мы не принимаем! – растерянно отозвался тот молодой сотрудник, язвительность которого вдруг испарилась.

– Ну, так снимите это свое объявление и не позорьтесь!

– Вы что-то конкретное хотели? – уточнил парень.

– Картошки взвесьте килограмма два. Пропуск мне нужен, зачем еще сюда можно прийти?

– Вам я его сделаю.

– И студентам тоже. – Артем решительно кивнул, подзывая Катю и Ксюшу. – Давайте не будем ругаться и делать вид, что они могут еще подождать. Будьте человечнее, в конце концов. Начало года, абитуры полный университет, а у вас студенты на ступеньках сидят как беспризорники.

Ксюша подтолкнула Катю, и та несмело вошла в кабинет. Дверь за ними закрылась. А потом глубоко вздохнула и прикрыла глаза, стараясь прогнать из головы те воспоминания, которые возвращались каждый раз, когда она ложилась спать. Каждый раз, когда открывала глаза.

Зеленое море тайги, веселый заразительный смех Артема, их первый робкий поцелуй на рассвете. Они оба не нашлись, чем можно его объяснить, поэтому жизнь потекла своим чередом.

Отпуск Кирилла закончился, и они вернулись домой. Артем уехал в какую-то командировку на конференцию.

И вот он, догорающий конец августа. Распутин, все такой же живой и энергичный, в таком непривычном официозе. Она тепло улыбнулась, вспомнив, как Артем кидал Кирилла в речку, как мчал на велосипеде по дачным дорогам, поднимая пыль. Как растерянно прижимал к груди свою маленькую собачку Картошку, когда Ксюша поднялась к нему на второй этаж совсем ранним утром. Его тихий прерывистый вздох, когда она решилась его поцеловать.