– Полагаю, что догадывались, – сказал Алферов. – Но если они хотели, чтобы работал сам Винкель, хотели сохранить почерк Винкеля…

– Цена больно дорога! – возразил генерал. – Поставьте-ка себя на место Канариса или этого типа, Шелленберга. Допустили бы вы, чтобы у противника зародилась хоть тень подозрения? Нет, конечно. Стало быть, и перерыва в связи не допустили бы. В немецкой службе радиоподслушивания против группы «Гелы» наверняка работала специальная команда. Люди из этой команды вполне могли изучить манеру работы Винкеля и научиться более или менее удачно воспроизводить ее. Поэтому, арестовав Винкеля, ему немедленно подыскали бы дублера… Что, наши радисты не заметили никаких отклонений в почерке Винкеля пятого сентября?

– Я спрашивал их, товарищ генерал. Не заметили.

– Странно… Очень странно! – сказал генерал и задумался, опустив голову.

Васильев пригладил пробор.

– Разрешите два слова, товарищ генерал? – спросил он.

– Да, пожалуйста.

– Я понимаю и разделяю тревогу капитана Алферова, – сказал Васильев, волнуясь чуть больше обычного. – Но думаю, что он сгущает краски. Я верю, что группа Лаубе цела. Единственное, что необходимо, конечно, так это особая осторожность по отношению к получаемой от «Гелы» информации, пока мы не убедимся в неосновательности своих подозрений.

– Это само собой! – согласился генерал. – Теперь к информации «Гелы» нужен другой подход…

В голосе его невольно прозвучала досада.

– Наблюдайте за почерком Винкеля, – приказал генерал. – Все телеграммы, направляемые «Геле», показывать мне. В них не должно проскользнуть сомнение. Ясно?

– Так точно! – сказал Васильев.

– Что-то здесь не так, – сказал генерал. – Из ваших рассуждениях, капитан, – не обижайтесь! – тоже чего-то недостает. Не могу догадаться – чего, но чувствую… Это не мистика, понимаете, а простое чутье… Подумать надо. Крепко подумать. Со всех сторон дело рассмотреть.

– Вы не допускаете возможности провала «Гелы», товарищ генерал? – напрямик спросил Алферов. Это получилось грубовато. Генерал открыто посмотрел на Алферова.

– Ваша версия, капитан, позволяет предположить, что в службе безопасности противника сидят люди, не соответствующие должности, – сказал генерал. – Но мы-то с вами знаем, кто там сидит! В контрразведке они собаку съели. Вот почему я не могу сейчас встать на вашу точку зрения. Вот почему допускаю и то, что группа «Гелы» могла уцелеть.

– Ясно, – сказал Алферов. – Вы допускаете обе возможности.

– Совершенно правильно, – сказал генерал. – И вам при дальнейших раздумьях надлежит также исходить из этих двух возможностей. И подполковнику Васильеву, и вам. Давайте выждем и подумаем. Согласны?…

Алферов проснулся в пятом часу утра.

Глубокий сон освежил, но вчерашняя тревога оставалась по-прежнему неуемно сильной и сразу прогнала остатки дремы.

Он не вставал, чтобы не разбудить детей и жену, только повернулся на правый бок и осторожно поправил подушку.

Лежал и смотрел в предрассветный дождливый сумрак, неуверенно, на ощупь вступавший в комнату.

Вчерашнему разговору с генералом предшествовала целая неделя раздумий, сопоставления фактов, придирчивого анализа собственных выводов. Высказывая мнение о провале группы «Гелы», Алферов руководствовался отнюдь не желанием перестраховаться, а логикой самих событий, своим долголетним опытом работы в разведке.

Он и сейчас был убежден, что с группой «Гелы» неблагополучно.

Однако замечание генерала о немецких контрразведчиках имело глубокий смысл. В самом деле, эти матерые волки вряд ли могли, арестовав «Гелу», поступать так, как они поступили, судя по неуклюжей дезинформации и истории с нарушением связи.