– Но это естественно!

– Доктор Хуберт разделял ваши идеи?

– Не полностью. Но соглашался, что Европе необходима консолидация и военная организация, чтобы противостоять большевизму.

– Доктор Хуберт, если я не ошибаюсь, умер лишь в тридцать девятом году?

– Да.

– Значит, доктор Хуберт еще застал чешские и польские события?

– Да.

– Как он к ним отнесся?

– С пониманием. Он полагал, что каждая нация имеет право объединиться, что Германия должна получить свои исконные земли. Кроме того, он понимал, что Германии нужен плацдарм для войны с Россией.

– Это любопытно.

– Доктор Хуберт был умным человеком, господин следователь. Но он опасался, что политика Германии не будет понята ни Францией, ни Англией. Так и произошло.

– Франция мертва, – сказал Хабекер. – Можно считать, что такой страны не существовало. Такое же будущее ждет Англию, вы в этом не сомневаетесь?

– Я не сомневаюсь, что вы читали мои статьи, господин следователь.

Неужели Хабекер на самом деле вообразил, что бедняга Хуберт был руководителем ее группы? Ничего нелепее нельзя представить! Нет, вряд ли. Это, наверное, словесная паутина. Болтовня о каком-то Генрихе Лаубе и Хуберте – паутина, которую следователь плетет, чтобы скрыть свои намерения. Только «Француз» знал ее имя и ее адрес! Только «Француз»! Значит, удар будет отсюда… А, может быть, эти намеки на «интимное прошлое» как-то связаны с Эрвином? Нет, нет! Если бы гестаповская крыса хоть что-то знала об Эрвине – крыса не болтала бы! Она бы впилась всеми зубами.

– Почему вы так глядите на меня? – спросил Хабекер.

– Как, господин следователь?

– Так, словно рассчитываете, сказать мне о чем-то или умолчать.

– Вы ошибаетесь. Мне скрывать нечего.

– Абсолютно нечего?

– Абсолютно, господин следователь.

– Так, – сказал Хабекер. – Откуда же к преступникам попал ваш адрес? Вы не догадываетесь?

– Не могу себе представить, господин следователь.

– Жаль, – сказал Хабекер. – Очень жаль… Скажите, а что это за история произошла у вас в Праге? Ну, в тридцать пятом году. Об этом писали в газетах…

Она сделала вид, будто не сразу вспомнила, о чем идет речь. Потом облегченно вздохнула, кивнула:

– Ах, это про Вертольда? Какая-то глупость!

Но Хабекер не поверил, что история была пустяком. Он долго и въедливо интересовался, знакома ли она с Бертольдом, часто ли виделась, догадывалась ли, что он агент абвера, а потом вновь начал расспрашивать, с кем еще встречалась она за границей, с кем поддерживала отношения? Знала ли такого-то? В каких отношениях была с такой-то?

Иных людей, о которых спрашивал Хабекер, она действительно знала хорошо и охотно рассказывала о них, про других людей слышала впервые и отвечала, что таких не знала.

И все время ждала, не назовет ли следователь фамилии ее подлинных товарищей. И боялась, что не сумеет так же спокойно сказать то, что следует сказать по поводу каждого из них.

Но следователь не произносил фамилий ее товарищей, ее руководителей и членов ее группы.

Значит, ничего он не знал!

Но почему же он не назвал имени «Француза»?

Перемену в настроении следователя она почувствовала сразу. Поняла: сейчас…

Но следователь вновь стал плести паутину. Теперь его интересовали мельчайшие подробности знакомства с Карлом Гауфом.

Разговор о Гауфе ее вполне устраивал. Скрывать она ничего не собиралась. Да, познакомилась с Гауфом зимой сорокового года, еще во Франкфурте. Гауфа представил главный редактор газеты «Франкфуртер генераль анцейгер» доктор Кайзер. Гауф являлся политическим редактором газеты… Зачем ездила во Франкфурт? Но ведь она в течение ряда лет была постоянным варшавским корреспондентом «Франкфуртер генераль анцейгер»!.. Доктор Кайзер считал Гауфа весьма способным журналистом, предсказывал ему хорошее будущее… Да, это ей было приятно – Гауф ей нравился: человек ясных мыслей, искренний, с хорошей внешностью… Конечно, она видела, что произвела впечатление на доктора Гауфа. Но тогда ей пришлось вернуться в Берлин: есть обязанности перед семьей, надо работать. Вдобавок болезнь, необходимость находиться под наблюдением врача… Видимо, господин Хабекер знает, что она часто посещала курорты. Это из-за больных почек. Запустила болезнь еще в юности, пришлось расплачиваться… Когда снова увидела доктора Гауфа? Кажется, в марте. Карл приехал в Берлин. По рекомендации доктора Кайзера он нашел место в отделе информации Министерства иностранных дел. Позвонил, сказал, что хочет увидеть ее. Они встретились… Вот и все… Как она попала в отделение статей министерства? По рекомендации Карла, конечно… К сожалению, в октябре ей пришлось уйти с работы. Стало очень плохо со здоровьем. Она даже намеревалась устроиться где-нибудь во Франциенсбаде или в Егере… Нет, доктор Гауф не возражал против ее отъезда. Он, кажется, испытывал сложные чувства. С одной стороны, вынужденная разлука его тяготила, а с другой – он радовался: если господин следователь помнит, в ту пору шла массовая эвакуация города из-за варварских англо-американских бомбежек…