Элис вновь рассмеялась и встала с кровати.

– И то и другое – ничего не важно.

Она прикрывалась пододеяльником.

– У тебя… Будет что одеть?

Через несколько минут Элис познакомилась с мамой Малькольма, выходя на кухне.

– Здравсвуйте… Я – Элис, – она протянула руку на встречу матери, но та, минуя этот жест обняла ее и поцеловала в щеку.

– О, я так много о вас наслышана.

Элис повернула голову в сторону Малькольма.

– Правда? Интересно, чего же…?

– Не переживайте, ничего определенного, только то, какая вы красивая и порой бываете… ну, знаете… нелепой… Но и это мне тоже преподнесли в выгодном свете, – она улыбалась и теперь протянула руку на встречу ей, – я – Марта, мама Малькольма.

– Я поняла…

– Вам, кстати, очень идут вещи моего сына, – с иронией проговорила Марта.

Уже через несколько минут они сидели за столом.

– Как-то все это немного странно, – проговорила Элис, разминая вилкой омлет.

– Что именно? – спросил Малькольм.

– Да, все… Все это.

– В жизни мало что бывает не странным, это как снег зимой, или морозы – их или принимаешь и укутываешь как чучело или та баба, которую надевают на заварник, чтобы чай лучше заварился и чувствуешь себя комфортно, приспосабливаясь к окружающей среде, которую не можешь изменить, или же… Борешься с ней, что, конечно, кажется более активным, но на самом деле менее мудрым… Теряешь много энергии и не хватает ее на самые элементарные вещи.

– Например? – спросила Элис.

Марта улыбнулась.

– Любовь.

– А… Ясно.

Малькольм посмотрел на Элис и коротко улыбнулся.

Провожая ее у двери в в ее квартиру, он сказал.

– Встреча в субботу в четыре все еще ведь в силе…?

Элис смутилась и поправляя челку, ответила.

– Разумеется.

Малькольм поцеловал и уходя, заметил:

– А тебе и вправду идут мои вещи.

Элис только тихо улыбнулась и опустив глаза вниз, закрыла дверь в свою квартиру и довольствуясь своей улыбкой, она спустилась по двери вниз, облокачиваясь на нее спиной.

– Ну и, – спросила я, – что это было?

– Ты знаешь, а я уже даже к тебе начинаю привыкать.

– Не спеши, у нас впереди много работы, ты должна мне будешь помочь кое с кем.

– Я? Тебе? – удивилась Элис, – по-моему пока это ты мне помогаешь.

– Разве? Интересно спросить чем?

Элис встала с пола и начала раздеваться, вешая вещи Малькольма на спинку плетёной кресло-качалки.

– Так почему ты сделала это? – спросила ее я, когда она стояла напротив своего зеркального шкафа абсолютно голая и всматривалась в свое отражение в зеркале, словно пытаясь в нем что-то найти, разглядеть.

– Не знаю… Просто ты напомнила мне о том, что наша жизнь не вечна и что нужно жить ею сейчас, вспоминая о самых ценных вещах на этой планете, таких как…

– Как что?

– Любовь? – спросила она вслух, – да, таких как любовь.

– По-твоему ты любишь Малькольма?

– Не знаю, – ответила она и направилась на кухню, готовить блинчики.

– Почему ты здесь? – спросила она у меня, разбивая яйца и добавляя их в кастрюлю с разогретым молоком, уже в коротком красном платье, взбивая все вилкой.

– Тут несколько причин, – сказала я, – и самая главная причина – это ты. Ты сама звала меня, вот я и пришла, к тому же, раз уж я здесь, у нас есть работа, которую тебе нужно будет выполнить.

– Да? И что же это за работа?

– Ну, начала она, для начала тебе нужно будет встретиться с доктором Вирджинией и рассказать ей все, что тебе известно и все, что я попрошу тебя ей сказать.

– Хм, – произнесла она тихо, – но что мне от этого?

Элис жарила уже третий блин.

– Ну, ты же просила помощи у богов, так сказать, вот они тебе и ответили. В конце концов, прося помощи и получая ее, ты же не можешь не помогать самой.