– Может это от того, что ты никогда не любила?

– А может от того, что мне всегда все хотелось изменить, улучшить и увидеть то, что другие не видят, – предположила она, прикладывая губы к своему плечу, – говорят, что Бог как может закрыть нам глаза, так может и открыть их.

Она была права. Бог действительно наблюдает и следит за всеми нами. Следит за каждым из нас и старается помогать нам во всех наших делах, и не просто исполнять наши желания и намерения, а давать нам именно то, что нам нужно, ведь мы порой сами этого не знаем и стараемся делать то, что надо, что правильно и, как однажды сказал один человек «стремимся себя обезопасить; создаём себе такие условия, в которых невозможно совершить грех, который является лишь ранкой на душе, а не красным знаменем на рукаве, как во времена репрессий. Человек, совершивший грех, не должен чувствовать себя отрешенным от Бога, что Бог его забыл и что Бог его не помнит, ведь на самом деле он знает все о каждом, даже то, чего мы не знаем сами и все, чего он просит, это доверять ему, всегда и везде, во всех ситуациях… И я сейчас сам не грешу только от того, что у меня не достаточно условий для этого, но дайте мне условия, создайте мне их – и я обязательно совершу грех и важным будет не само действо, а то, к чему я после него приду, открою ли я сердце своим чувствам, взамен на догмы, постулаты и правила…»

– А что ты чувствуешь сама? – спросила я ее, когда она уже засыпала.

– Я чувствую, что я засыпаю…

Люди… Ну вот так всегда. Как заходит речь о чем-то серьезном, они или засыпают, или уходят по делам. Делают срочное, вместо того, чтобы остановиться и сделать важное, и для начала понять, кто они и что они есть.

На следующее утро Элис проснулась довольно поздно, не так рано, как обычно.

– Ну, – начала я, – доброе утро.

Она потягивалась в постели и вдруг рассмеялась.

– Что… Что такое? – спросила я.

Она громко и долго смеялась; ей даже пришлось вытирать слезы.

– Так в чем дело, ты мне скажешь или нет?

Она закивала головой, вставая с кровати и направляясь в ванную в огромных мужских тапочках синего цвета.

Включая в душе воду, и начиная чистить зубы над умывальником, заглядывая себе в глаза, она наконец произнесла.

– Я еще никогда не была так счастлива.

Интересно, знала ли она, что такое на самом деле счастье. Знала ли она, что все счастье этого мира заключено в ней. Порой люди думают, что для того, чтобы быть счастливым им нужна еще как минимум их вторая половинка и безусловно, с этим нельзя посмотреть, но дело в том, что иногда одди закрывают свои глаза, и перестают в обыкновенном видеть прекрасное, видеть счастье в самых обычных вещах и я понимаю, что это очень сложно: отвлечься от мирских суетных дел и посмотреть на жизнь немного иначе, быть благодарными за то, что она есть. За то, что есть возможность засыпать и просыпаться. Что есть возможность умываться утром водой, будь то холодная или горячая. Заваривать чай, или кофе, делать молочный коктейль или пить воду из родника. Покупать себе красивую одежду, радоваться тому, что есть близкие и родные люди, тому, что они живы и более или менее здоровы, ценить каждую секунду, проведённую с ними и учиться принимать обстоятельства такими, какие они есть; этому похоже, людям придется учиться всю свою жизнь и века не хватит, чтобы освоить это до конца, а эпохи или эры – может быть.

Элис красила губы красной помадой перед выходом. Она была одета в синие джинсы, белые кроссовки, ярко желтую футболку с разноцветным принтом и перекинутую через плечо маленькую сумку зеленого цвета. На голове у нее была заплетена коса.