Недели через две после моего прилета в Аден мы с артиллеристом направились на таинственный остров. По совету артиллериста часть вещей я оставил в чемодане в выделенной мне в общежитии комнате (в том числе электрическую плитку), а часть одежды, запас консервов из приобретенного в кооперативном магазине заказа, свежие овощи из йеменского магазинчика (дуккана) и, конечно же, ласты и маску, с которыми связывал особые надежды, взял с собой в двух больших плотных картонных коробках (из того же кооперативного магазина), обмотав их для прочности широкой клейкой лентой. Утром выехали в аденский аэропорт и потом еще часа три слонялись вокруг небольшого грузового АН-12, ожидая, когда же он наконец взлетит. Заливали топливо, грузили какие-то ящики, потом ждали каких-то пассажиров, за полчаса до отлета пришли два советских летчика-инструктора, которые сопровождали йеменских пилотов. Немного поговорили с ними. Из разговора я понял, что артиллерист и летчики-инструкторы знакомы не первый день. Сообщили, что в этот раз посадки в Мукалле не будет, над Мукаллой мы повернем напрямую на Сокотру.

– Вот и хорошо, – сказал артиллерист, – быстрее долетим.

Наконец взлетели. В иллюминаторе тянулась бесконечная с небольшими изгибами береговая песчаная линия, на которую однообразно и уныло набегали длинные голубые волны, образуя на гребнях полосы белой пены. Сверху было видно, как в зависимости от глубины моря меняется интенсивность цвета воды от различных оттенков голубого к темно-синему. Больше глазу уцепиться было не за что. Я задремал.

– Мукаллу пролетаем, – сказал артиллерист.

Я глянул в иллюминатор и успел заметить белый город. Самолет сделал поворот. Дальше летели над морем. Цвет воды из-за глубины сменился с голубого на синий. Прошел час, и самолет пошел на посадку, внизу были белые песчаные пляжи, каменистая равнина, горы. Самолет приземлился на грунтовую полосу. Сзади фюзеляжа открылся большой грузовой люк. Воздух Сокотры был какой-то особенный, не такой, как в Адене. Должно быть, это был запах Африки. Прямо к самолету подъехало несколько автомобилей «Тойота» с открытыми грузовыми кузовами (именно такие автомобили были популярны на острове, да и вообще в Йемене). Артиллерист подошел к одному из автомобилей и поприветствовал водителя. Мы погрузили свои коробки и поехали. От аэродрома, если так можно назвать грунтовую взлетно-посадочную полосу, территория вокруг которой была огорожена лежащими на земле мотками колючей проволоки высотой по пояс, вела тоже грунтовая дорога, которая в скором времени привела к каменным воротам. На воротах было написано – Второй морской гарнизон. Ворота были сами по себе, т. е. без всякого примыкающего к ним забора, который по логике должен был бы быть вокруг воинской части. Въехали в ворота. Внутри гарнизона находилось несколько унылых одноэтажных каменных построек. Мы проехали мимо и остановились у последней из них.

– Приехали, – сказал артиллерист, вылезая из кабины, – здесь мы и живем, располагайся.

Я огляделся. К длинному прямоугольному каменному строению угол в угол примыкало второе, совсем маленькое квадратное. В маленьком была спаленка с двумя кроватями и двумя тумбочками. Второе строение по сути было казармой, которую внутри разделили стеной на две половины. Одну половину предоставили в пользование советским хабирам, а другая половина, вход в которую был с противоположной стороны, оставалась казармой для солдат. Хабирская часть казармы была достаточно просторным помещением с каменным полом, высоким потолком и стенами, когда-то давно покрытыми белой известкой. Окна были совсем маленькими почти под самым потолком и только с одной стороны (как позже я сообразил, окна были с подветренной стороны). В середине была небольшая квадратная каменная колонна, которая служила дополнительным упором для деревянной балки, держащей металлическую крышу. На колонне висела дощечка с приклеенным бумажным портретом Андропова. За колонной был большой прямоугольный стол с деревянными стульями. Слева по стене стояла плита с газовым баллоном и рядом с ней еще один небольшой столик для приготовления пищи. Внимание привлек маленький итальянский холодильник, который работал от газового баллона. Я до этого и не знал, что холодильник может работать не от электричества, а от маленького горевшего сзади огонька, который артиллерист поджег, прежде чем переложить в холодильник небольшой запас скоропортящихся продуктов, привезенных из Адена. По противоположной стороне стояла кровать и большой деревянный шкаф. В глубине были маленький низенький столик, два старых деревянных кресла, по углам валялся какой-то хлам: чем-то наполненные большие картонные коробки, спущенная резиновая лодка с самодельными веслами, кастрюли, одинокий черный ласт «Турист», свернутые рулоны бумаги с изображением военных символов и разноцветных красных и синих стрелок наступающих и обороняющихся подразделений. Вот, пожалуй, и все хозяйство. В довершение описания стоит добавить, что на улице стена с входом в большую казарму и стена с входом в спальню образовывали как бы маленький квадратный дворик, огороженный с двух других сторон толстыми деревянными балками на деревянных столбиках по пояс высотой. В месте, где балки образовывали угол, прямо на углу забора стояла здоровенная алюминиевая кастрюля с крышкой, в которой хранился запас питьевой воды. Рядом на земле стояла еще и металлическая бочка с полупресной солоноватой водой для хозяйственных нужд, таких как мытье пола, посуды, стирка белья. Воду примерно раз в неделю из пресного и полусоленых источников привозили в гарнизон машины-водовозки (по-местному – буза), которые разливали воду по таким же бочкам и кастрюлям, стоящим у других строений. Между бочкой и кастрюлей росло чахлое растеньице метра полтора с редкими листьями, если лист или веточку обломить, то тек белый млечный сок, должно быть, ядовитый или горький, поскольку бродившие по гарнизону козы на зелень этого деревца не покушались. Других растений не наблюдалось, а это, вероятно, выживало за счет воды, проливаемой из кастрюли и бочки. Через дворик была протянута бельевая веревка, на прищепках болтались какие-то серые тряпки размером с маленькие полотенца для лица.