Ротбард чуть заметно кивнул. Невидимые силы потащили его к выходу и выкинули наружу. Фрэнк встал, подошел к стоящему у стены смертельно бледному Бейли и сказал весело:

– Все в порядке. Не волнуйтесь. Да, Бейли. Сообщите рабочим, что следующие три для них выходной, который будет оплачен полностью, как рабочие дни.

– Зачем? – спросил Бейли тихо, вытащил из коробочки лекарство и дрожащей рукой положил в рот.

– Я хочу переоборудовать это место, установить защиту от непрошенных гостей, – объяснил Фрэнк. Я это хотел сразу сделать, но не думал, что кто-то так быстро заинтересуется.

Бейли слабо кивнул. Фрэнк вышел наружу, увидев, что Стив и его трое парней стали видны. Пожал руку Стиву:

– Молодцы. Сколько я тебе должен?

– Ничего. Но…– поднял указательный палец, с намеком сказал Стив. – Первый «Мустанг» мой. Обещаешь?

Фрэнк только улыбнулся в ответ. Проводив взглядом Стива, который садился в массивный Понтиак, и взглянул на часы. «Еще успею к Бобби», – подумал он.

Он приехал почти к самому началу, занял столик, который Бобби оставил для него и приготовился слушать. На эстраду вышла Наташа в блестящем, огненном платье, сверкающем под прожекторами, чьи лучи сходились в центре. На ней был парик, длинные, светлые волосы, спадали на плечи, закрывали как плащом. Она запела с такой силой и мощью, что казалось задрожали стены. С легкостью переходила из одной октавы в другую, поднимаясь выше, затем вновь спускаясь в самый бронзовый низ. Репертуар состоял из популярных песен, много раз спетых разными певцами и певицами, но ей удалось как-то совсем иначе, проникновенно, эмоционально интерпретировать по-новому каждую песню. Чувственным исполнением она напоминала чернокожую «императрицу блюза» Бесси Смит, и Фрэнк поймал себя на мысли, что голос Наташи, манера исполнения больше подошла бы чернокожей певицы, но в городе сохранялся негласный расистский закон – никаких цветных. Он усмехнулся и вновь стал внимать страстному голосу. Когда она ушла, ее место занял невысокий, худощавый певец в концертном костюме и галстуке-бабочке. После выступления Наташи его встретили неважно. Фрэнк оглядел зал и понял по гулу, что люди не довольны. Певец быстро ушел. И Наташа вышла вновь, в другом платье – цвета черненного серебра, облегающим гибкое тело, как змеиная кожа.

– Мистер Форден, – услышал Фрэнк шепот, и, обернувшись, увидел официанта, который совал ему записку. Развернув ее, покачал головой недовольно. «На кой черт я ему понадобился!» Но все-таки встал и пошел за официантом.

– Бобби, что случилось? – спросил Фрэнк, с удивлением наблюдая, как тот испуган и подавлен. – На тебя наехали что ли? Что ты нервничаешь?

– Хэнк, выручай. Очень тебя прошу, – пролепетал Бобби дрожащим голосом. – Я не знаю, что делать.

– Бабки нужны? – поинтересовался Фрэнк. – Сколько?

– Нет, Хэнк. Я сам тебе заплачу. Помоги, пожалуйста, – плачущим голосом пробормотал Бобби.

– Да что с тобой, твою мать! Объясни по-человечески! – прорычал Фрэнк.

Его уже начало злить, что Бобби отвлекает его, и не дает послушать Наташу.

– Понимаешь, Моррисон в стельку пьян, он не может выступать, – быстро проговорил Бобби. – Этот мерзавец нажрался так, что двух слов связать не может.

– И я тут причем? – перебил его раздраженно Фрэнк. – Слушай, Бобби, я хочу послушать Наташу. Она классно поет, а ты меня задерживаешь.

– Хэнк, Наташа простужена, она и так уже перепела больше нормы, но у нее, понимаешь, связки. Хэнк, я прошу тебя, выступи. Ну хотя бы пару песен, каких хочешь, – умоляюще пробормотал он.

Фрэнк ошарашено воззрился на Бобби, пытаясь подобрать слова.