Странная зима в этом году навевала тоску из-за серости и слякоти на дорогах. Через неделю Новый год, а почерневшая земля всё ещё не покрылась белоснежным снегом. Где-то мелькали разноцветные огни гирлянд, люди спешили в торговые центры, яркие вывески ресторанов манили в уютное тепло, но я ничего вокруг не видела.

Несмотря на тепло в салоне, меня трясло от нервного озноба. Впервые чувствовала вымораживающий холод рядом с любимым мужчиной. Ни жар, опаляющий каждый раз в его присутствии, а колючая стужа, впивающаяся иголками в кожу изнутри.

Пребывая в прострации, не заметила, как автомобиль въехал в открытые ворота, прошелестел покрышками по влажной брусчатке, резковато дёрнулся, останавливаясь у мраморного крыльца.

– Выходи, – выдернул из вакуума резкий голос Игната. – Шевелись. Привыкай быстро выполнять команды.

Выскочила, как ошпаренная, совсем не понимая такое отношение к себе. Ну решил Немцов поиграть в хозяина и рабыню, вспомнил, наверное, какие-то детские обиды. Зачем же кричать на повышенных тонах и разговаривать, как с приставучей дворнягой?

Засеменила за ним, путаясь на ступенях в полах пальто и ещё не понимая, во что ввязалась. Всё ещё верила, что Игнат слегка заигрывается, пытается напугать, продемонстрировать свою власть. На самом деле он добрый, заботливый. Вон, питомцу чего-то купил. Вкусняшку или игрушку. Немцов старший был против животных, а Игнат, скорее всего, завёл.

В доме было тепло, сухо, и умопомрачительно пахло запечённым мясом с чесноком и травами. Желудок предательски заурчал, напоминая, что кроме чашки кофе сегодня ничего не пробовал. Привычно разулась, сняла верхнюю одежду, как пять лет назад. Здесь всё осталось прежним. Банкетка, шкаф-купе, безобразная статуя с держателями для зонтиков.

– Ирочка! Хорошо, что заехала в гости, – радушно поприветствовала Полина Фёдоровна, работающая, сколько себя помню, экономкой у Немцовых. – Как Алексей Викторович? Не болеет?

– Всё хорошо, тётя Полина, – улыбнулась, обнимая мягкую и уютную женщину. Она всегда напоминала мне маму, которую я видела только на фотографиях. – Папа в порядке. Как ваша спина?

– Да что с ней будет. – всплеснула руками Полина, отмахиваясь от жалоб. – На ужин останешься? Маша такое мясо приготовила…

– Ирина останется здесь на год, – грубо обрубил наши любезности Игнат. – Жить будет в моей комнате.

– А вещи? Вещи позже привезут? – не растерялась Полина Фёдоровна, хотя полезшие наверх брови демонстрировали удивление.

– Займись делами, Поля, – сдавил от раздражения челюсть Игнат. – И чтоб я больше не видел сюсюканий. Не дом, а сборище расшаркивающихся баб.

Почему-то стало обидно за тётю Полю, с учётом того, что она вырастила этого неблагодарного говнюка. Если моя мама умерла, то его оказалась кукушкой, оставив двухгодовалого малыша на вечно работающего отца и укатив в Испанию с молодым и горячим красавцем.

– Зачем ты так? – не смогла сдержаться.

Погладила Полину по плечу и повернулась к Игнату, встречаясь с ненавистью в чёрных глазах. Хотела пристыдить его, но от испепеляющего взгляда подавилась порцией возмущения. Так и стояла с открытым ртом, схватившись за горло и замерев от шока. Не ожидала ощутить на себе столько презрения от Немцова.

– Рот закрой и иди наверх, – рявкнул он, стискивая кулаки и издавая характерный шелест смятым пакетом. – Ужин подавай через пятнадцать минут, – дал указания экономке.

Поднималась по лестнице, сжимаясь от саднящего зуда на коже. Такие перепады настроения пугали. Свалившаяся ответственность и годы ведения бизнеса изменили беззаботного мажора, сделав его жёстким и нетерпимым к слабостям. Шла, как овца на заклан, всё ещё не понимая, что меня ждёт и как вести себя с Немцовым.