– Раздевайся, – захлопнул дверь Игнат, бесшумно проходя к кровати и бросая на неё измятый пакет.

Напряглась, замерев соляным столбом. Допускала такое использование моего тела, но не сходу, зайдя в спальню. Рука взметнулась вверх, пальцы зависли над пуговицей. Столько раз мечтала об этом, лёжа в одинокой постели, представляла, как Игнат подминает под себя, вдавливая в матрас. Но сейчас, почему-то, окатило жутким стыдом, парализовало от какой-то девственной неловкости. Было бы легче сделать этот шаг, если бы он хотя бы поцеловал.

– Со слухом проблемы? – послышался язвительный тон. – У тебя всего два варианта, Ира. Либо беспрекословно и быстро выполняешь мои приказы, как послушная рабыня, либо идёшь на хер и сушишь сухари своему отцу.

Последняя фраза отрезвила и вернула меня в реальность. Я здесь ради папы. Продажная девка, обменявшая свободу за жизнь родного человека. Справилась с первоначальным шоком, вцепилась в пуговицу, не рассчитав силы, вырвала её с корнем.

4. Глава 4

На кресло полетела блузка, сверху упала юбка и неловко снятые колготы. Подумала, что нужно было надеть чулки, чтобы избавиться от них красиво, выгнуть спину, оттопырить упругую попу, обтянутую чёрным кружевом.

Выпрямилась, не поднимая глаза, рассматривающие ворсинки пушистого ковра. Чувствовала, как горят багрянцем щёки, как потеют ладони и, почему-то, немеют от холода ноги. Странное состояние – жар, смешанный с ознобом.

– Всё снимай, – резанул в тишине Игнат, бросая на мою одежду свой пиджак и рубашку.

Судорожно вдохнула, сглотнула порцию противно сгустившегося кислорода, закрыла глаза, прячась от тяжёлого взгляда в темноту. Завела за спину руки, дёрнула крючки и быстро стянула с плеч лямки, кажется, покрываясь краской с головы до ног. Мне, конечно, приходилось раздеваться перед мужчиной, но там процесс проходил естественно, обоюдно и с вполне понятной целью.

– На колени, – тем же резким тоном приказал Немцов, стоило мне стянуть с бёдер трусики.

Не выходя из темноты, медленно осела на колени, подалась немного корпусом вперёд, стыдливо прикрываясь волосами. Не любила делать минет. Слишком чувствительно реагировала на попытки пролезть поглубже, выворачиваясь от рвотного рефлекса. Сразу отвесила себе внутренне пинок, напоминая почему я здесь. Если надо, то, наверное, научусь делать горловой.

От ожидания зачастил пульс, кровь хлынула к лицу, давя на уши и болезненно врезаясь в виски́. Сквозь шумное дыхание и монотонный гул в ушах, услышала шелест пакета, мелодичный, металлический звон, ощутила вибрацию в воздухе. По коленке мазнула ткань, на затылок легла тёплая рука, в волосы зарылись пальцы. Ждала толчка головки в губы, неосознанно стиснула зубы.

Готовилась к чему угодно – к грубому внедрению в рот, к лёгкому шлепку по щеке, даже напряглась, ожидая удара плетью по спине, но не готова была к тому, что на шее туго сомкнётся ошейник, а по плечам полоснёт холодная цепь.

Дёрнулась, резко распахивая глаза и встречаясь с издевательским, надменным взглядом. Медленно подняла руку, коснулась шершавой кожи с металлическими клёпками на ней, издала непонятный звук, сглатывая подступивший комок горечи. Никакого питомца нет. Вернее есть… Немцов завёл себе зверушку.

– Это твой парадно-выходной костюм. Специально заказал для тебя в пет-шопе – оскалился Игнат, дёргая за цепь и подтягивая к себе. Заклёпки болезненно впились в шею, и я невольно потянулась вперёд, в попытке уменьшить давление. – Передвигаться будешь на четвереньках, есть и спать на полу. За нарушение приказа последует наказание, которое тебе очень не понравится.