Дотянуть мысль до финального конца не успела, дёрнувшись от громкого хлопка. Повернула голову и столкнулась взглядом с Гасаном, не скрывающим пренебрежения в отношении меня. Либо горец не переносил всех женщин, либо испытывал брезгливость именно ко мне, зная, о моей продажи в рабство.

Молча он вздёрнул кверху подбородок и, больше не глядя на меня, направился в сторону холла. Засеменила за ним, боясь отстать и не найти нужный автомобиль. Уже в салоне рассматривала коротко стриженный затылок сурового бородача и размышляла о его статусе в кругу Немцова. Кем бы Гасан не был, но на водителя он мало походил. Только то, как захлопнулась дверь, говорило об особенных отношениях между мужчинами.

В дорогой клинике меня встретила девушка и, тараторя об оказываемых услугах, провела в кабинет. Довольно молодая гинеколог провела осмотр, сделала УЗИ, отправила на сдачу крови, а после предложила сесть.

– Результаты будут готовы сегодня вечером, но предварительно могу сказать, что у вас всё хорошо, – дежурно растянула губы в улыбке врач. – Из контрацепции предлагаю либо таблетки, либо гормональную инъекцию на три месяца.

Не уверена, что в новых реалиях мне будет дело до каждодневного принятия таблеток, поэтому укол показался более приемлемым. Неизвестно, что меня ждёт, а рисковать неожиданным залётом не хотелось.

– Давайте укол, – кивнула в утверждение. – Когда он начинает действовать.

– Сразу, и хорошо переносится.

Лариса Юрьевна открыла стеклянный шкафчик, достала ампулу и шприц, набрала нужное количество прозрачной жидкости и повернулась ко мне, держа инструмент иглой вверх. Не любила уколы, да и вообще какие-либо медицинские процедуры. На подсознательном уровне боялась больниц, всегда помня, что мама оттуда не вышла.

– Смелее, – улыбнулась врач. – Это не больно.

Задрала юбку, подставляя бедро и стискивая от волнения зубы. Умом понимала, что это всего лишь укол, а сердце подпрыгивало до горла. Задержала дыхание, а потом выдохнула, почувствовав слабую, ноющую боль в месте введения препарата.

– Результаты я пришлю на почту Игнатию Львовичу и сообщу о дате следующей инъекции, – на прощание поставила в известность Лариса Юрьевна, провожая до ресепа.

Там уже ждал Гасан, тихо воркуя с встретившей меня девушкой. Оказывается, такое брезгливое отношение у него было только ко мне, потому что от стойки слышался его хрипловатый, низкий смех. Он ей что-то шепнул, сжал в кулаке бумажку и повернулся ко мне, сменяя похотливость на холодность. Ничего не говоря, мотнул головой в сторону выхода и сам пошёл вперёд.

Игнат в офисе был не один. Сухой, с сединой на висках, мужчина сидел по правую руку от Немцова и с интересом и какой-то издёвкой смотрел на меня. Мне, наверное, стоило привыкать к таким взглядам, раз я себя продала.

– Мы, как раз, ждём тебя, Ира, – указал на стул напротив себя Игнат. – Ознакомься и подпиши.

Передо мной положили экземпляр договора, а от Немцова покатилась ручка по столу. На первой же странице стояла сумма долга, от которой помутилось в глазах. За такое количество нулей убивают, а не сажают в тюрьму. Как можно было украсть столько денег? И как Игнат мог подумать на моего отца?

Дальше шло чёткое описание моей продажи и полного отказа от личности, собственного мнения, желаний, требований, просьб. Отдельным пунктом мои обязательства выполнять абсолютную волю хозяина и послушно сносить положение рабыни в течении года с сегодняшнего дня.

За непослушание и пререкание следовало наказание на усмотрение владельца. После третьего инцидента Немцов имел право аннулировать договор, а папа в этом случае отправлялся в следственный изолятор. Ещё раз глянула на сумму растраты, перечитала строчки о наказание и расторжение, и подписала каждую страницу, до онемения в пальцах вцепившись в ручку.