Игнат выхватил у меня листы, размашисто поставил росчерк и передал их мужчине, продолжающему открыто изучать мою персону. Тот старательно вывел свою фамилию, поставил нотариальную печать, коротко простился, окинул меня напоследок нечитаемым взглядом и вышел, тихо прикрыв дверь.

– У тебя десять минут чтобы проститься с близкими и оставить прошлое здесь, – безэмоционально произнёс Игнат, оставляя меня одну.

Достала телефон и набрала номер папы. Больше звонить мне было не кому. Подругой не обзавелась, посвящая всё время учёбе и дому, а знакомые не заметят моего исчезновения. На работу ещё не успела устроиться, так что единственный, кому нужно объяснить отсутствие как раз сейчас принял вызов.

– Пап, – то ли проскулила, то ли проблеяла в трубку. – Игнат не будет передавать дело в суд.

– Что он потребовал взамен? – хрипло спросил отец. За эти два дня он очень сдал. Постоянный приём лекарств, не справляющихся с давлением и болью в груди.

– Ничего ужасного, – сглотнула колючий ком, стараясь сделать более безразличный тон. – Всего лишь пожить у Немцовых в течении года. Единственное условие, озвученное Игнатом, чтобы я это время не контактировала с окружением.

– Не говори только, что этот паршивец сделал тебе предложение, – глухо буркнул отец, и на заднем фоне послышался характерный звук от таблеток, перекатывающихся по стенкам стеклянного пузырька.

– Нет, пап, – поспешила успокоить. – Мне это не нужно. Главное, я целый год буду рядом. Ты же знаешь, как я люблю его. И ты останешься на свободе, а я за это время реабилитирую тебя.

– Обещай, что не позволишь обидеть себя, – перешёл на шёпот отец, проглотив неприятную новость.

– Обещаю, – смахнула слезу с щеки. – Увидимся через год, папа. Я люблю тебя.

3. Глава 3

Поспешила проститься с отцом, боясь не сдержаться и рассказать ему правду. Мы никогда ничего не скрывали друг от друга, предпочитая делить проблемы и радости на двоих. Родители долго не могли зачать ребёнка, и когда случилась поздняя беременность, мама решила рожать, несмотря на предупреждения врачей о проблемах вынашивания. Отходила со мной она нормально, а во время родов остановилось сердце, и завести его не смогли.

Папа остался один на руках с новорождённой малышкой и с угрызением совести, что не послушал докторов и позволил любимой женщине рискнуть. Несмотря на горе, чуть не убившее и его, он полностью отдал всего себя мне. Наверное, именно я удержала его на этом свете, не дав похоронить себя в запойном угаре.

– Закончила? – вздрогнула от резкого голоса.

Игнат выхватил из рук телефон, сгрёб с соседнего стула мою сумку, вытряхнул из неё паспорт с правами и засунул всё это в сейф, скрытый за дверцей шкафа.

– Через год получишь обратно, если не соскочишь раньше, – зацепил со спинки кресла пиджак и надел его, поправляя манжеты рубашки. – Вставай. Начинается новая жизнь… или ад, – добавил тише.

На тот момент я решила, что Игнат пошутил. Не могла серьёзно относиться к словам мужчины, которого любила. Мы же когда-то вместе лазили по деревьям, прятались от охраны, воровали конфеты из буфета. Он заступался за меня перед братьями Казанцевыми, выгораживал перед своим отцом. Как давно это было. В той, другой, беззаботной жизни.

За рулём сидел всё тот же Гасан, скользя оценивающим взглядом по зеркалу заднего вида. Неловко стало от постороннего внимания, ощутимо вдавливающего в спинку сидения.

– Домой, – коротко отдал приказ Игнат, бросил между нами пакет из зоомагазина и активировал экран планшетника.

Всю дорогу он бегал пальцами по экрану, игнорируя моё присутствие. Долго пялилась невидяще в окно, пропуская смазанные пятна домов, облетевшие скелеты деревьев, проносящиеся мимо машины, забрызганные грязью. Неосознанно тискала край пальто, заплетаясь в пуговицах и крутя их вокруг оси.