– Да, это старая подземная лаборатория временного синтеза, – сказал Марк, – прообраз нашей современной. Отец ее раскопал, когда сам студентом был.

– Раритет! – сказал Эд и тоже присел на корточки рядом с Марком. Он достал фляжку и сделав два жадных глотка, протянул ее Марку:

– Глотни. За удачу!

– Это вода, Эд, – поморщившись, ответил Марк, – Наверху отметим.

Он подошел к сейфу и набрал код на замке. Кодом была комбинация цифр его, Марка, дня рождения – он это помнил с детства. Отец говорил ему, что всегда использует один и тот же ПИН–код и шифр на всех устройствах. Чтобы не путаться и не забыть.

Сейф щелкнул. Марк открыл дверь.

Внутри сейфа лежала тетрадь, бумажная карта и небольшая металлическая коробочка.

Все, уходим, – сказал Марк, убирая все в свой рюкзак, – отец говорил, что долго здесь оставаться нельзя.– Он закрыл сейф и железную дверь отсека и сделал шаг в сторону лаза, по которому они с Эдом сюда проникли.

Вдруг воздух в камере дрогнул, тоннель содрогнулся, с потолка посыпалась сухая земля. На стене камеры проступили светящиеся символы:

«ВРЕМЕННОЙ РАЗЛОМ 12%» и тут же исчезли, рассыпавшись, как осыпающаяся со стен земля.

Друзья мигом влезли в узкий проход и быстро заработали локтями, выбираясь из опасного участка катакомб. За их спиной послышался гул рухнувшего свода камеры, навсегда похоронив следы старой лаборатории.

Через полчаса, выбравшись на поверхность около старого здания университета, они сидели на лужайке возле бывшего фонтана, который раньше служил радиатором для университетской ЭВМ первого поколения. Первые ЭВМ были настолько громоздкими и энергоемкими, что для их охлаждения использовали специально построенные городские фонтаны. А что? – и красиво, и полезно…

Солнце ярко светило им в лицо, земля была теплой и мягкой – настоящее наслаждение для диггера, только что выбравшегося из подземной ловушки.

Марк держал в руках тетрадь. Это был дневник его отца. Наверное, дневником это назвать было бы сложно – скорее, рабочие записи его исследований. Но под скупыми цифрами и формулами, записанными ровным и аккуратным почерком, Марк видел лицо отца, который обращался именно к нему, Марку, из далекого прошлого.

На последней странице Марк прочитал надпись, написанную карандашом быстрым плохо разборчивым почерком:

« Если ты читаешь это, значит, ты близок к правде. ЗАСЛОН был создан не для защиты времени, а для его контроля. Мы хотели исправить прошлое… но стали его заложниками. Не доверяй системе. Доверяй себе. Люблю тебя.

Не ищи меня. Это опасно. Папа.»

PS. Мы не понимали. ЗАСЛОН – не инструмент. Не повторяй моих ошибок»

– Отец… Ты пытался меня предупредить? – Марк закрыл тетрадь, положил ее обратно в рюкзак и достал оттуда карту с металлическим контейнером.

Эд смотрел на своего друга, пока тот читал тетрадь, и увидел, наверное, впервые за все время, что в его глазах мелькнула слеза.

Эд молча положил руку на плечо Марка, – Я пойду, – сказал он, – приходи вечером в нашу кафешку, обсудим.

Марк только кивнул и молча пожал руку Эду. Он остался сидеть один, держа в руках карту и контейнер, никак не решаясь посмотреть, что внутри.

Он развернул карту. Это была подробная пятисотметровка Уханя с отмеченными рукой отца объектами – «лаборатория BSL–4. Здесь начинается конец», «рынок», «дорога». Марк аккуратно свернул карту и отложив в сторону, взял в руки контейнер. Это была небольшая металлическая нержавеющая коробочка, похожая на медицинский контейнер с замком–застежкой сбоку.

Марк открыл замок и поднял крышку. Внутри лежал обычный ключ–перфокарта от какой–то двери и бумажная записка. В записке рукой отца было написано: «