Ничего особенного не происходило, если не считать того, что по вечерам у них стала появляться Зоя Новикова. Николай встречал ее у двери и провожал в комнату. Через минуту из-за закрытой двери начинали доноситься фразочки с прононсом на два голоса. Николай под строгим взглядом Зои мгновенно превращался в нерадивого гимназиста: он говорил неуверенно, мысленно вытаскивая из глубин памяти каждое французское слово. Иногда его речь прерывалась Зоиными замечаниями, после которых его светлости хотелось провалиться сквозь землю, стыдясь тупости и нерадивости.

– Не верю, – осадила его строгая учительница, когда он соизволил заявить о неспособности к языкам. – Придуриваться может каждый, а взяться за дело – только сильный характером.

Она укоризненно посмотрела на ученика. Николай потупился. Может быть, попросить у Зои о снисхождении: пусть снизит требования, иначе он не успевает выучить заданное, однако замечание Зои о сильном характере охладило его пыл и заставило взять себя в руки.

В дверь комнаты постучали. Николай, обрадовавшись тому, что он прервется ненадолго и отдохнет от экзекуции, устроенной юной наставницей, бросился открывать.

На пороге стояла Фиона. Она, вероятно, недавно вернулась с работы, но уже переоделась в домашнее. Фиона курила тонкую папироску, пуская ароматные клубы дыма кольцами. Она заглянула через плечо Николая и остановила свой взор на Зое.

– Добрый вечер, мадемуазель. А я-то думаю, по кому это сохнут Колька с Петькой, – проговорила она певуче. – Коленька зубрит взаперти, а Петенька Вас у входа караулит.

Зоя ничего не ответила, а Николай рассердился.

– Пардон, мадемуазель примадонна, Вы прерываете наши занятия только для того, чтобы сообщить нам, кто по кому сохнет? Полагаю, «мадемуазель ла профессер» это не интересует.

В ответ на его замечание, сделанное великосветским тоном, она всплеснула руками по-простонародному и ойкнула.

– Ай да Николаша! – воскликнула обрадованно Фиона. – Во дает, чешет, как настоящий француз! Можешь ведь, когда захочешь. – И сразу же поинтересовалась. – Скоро вы закончите? Сегодня Петькина очередь готовить ужин, так он приглашает вас двоих.

– Да, Зоя, составьте нам компанию за ужином, – попросил Николай. – А потом я Вас провожу домой.

– У нас еще пятнадцать минут урока, – напомнила Зоя и вопросительно посмотрела на Фиону. – А ужин прямо сейчас? Или мы закончим?

– Заканчивайте, – милостиво разрешила Фиона. – Гришка тоже дописывает статью. Но чтоб через четверть часа как штык…

Большая уютная кухня в этой квартире-коммуне служила также и в качестве столовой, особенно по вечерам и праздникам, когда все собирались вместе, и простые посиделки затягивались порой допоздна. С приездом Петра, а затем Матюши, придумали готовить ужин на всех по очереди – это выходило дешевле, чем питаться по забегаловкам, да и вкуснее. Противился один Гриша Ионов: имея свободный график работы, он не всегда успевал вовремя, но медички придумали оставлять его порцию в холодильном шкафу под подоконником.

Сегодня стол был накрыт парадной скатертью – вероятно, расстаралась та же Марфа Петровна – Правда, расставленные тарелки принадлежали к разным наборам, но кто обращает внимание на такие мелочи, если аромат грибных щей приятно щекотал нос, а тушеная капуста со шкварками дразнила аппетит.

Вокруг стола уже сидели медички и Гриша Ионов, а Петр хлопотал у плиты. Он едва поздоровался, покосившись на Николая и Зою, и ей показалось, что он недоволен ее появлением.

– «Сам же пригласил, а теперь игнорирует.» – растерянно подумала она.

Встретившись с ней глазами, Петр отвернулся, но Зоя успела заметить его хмурое лицо. А рядом несносный Николай красиво ухаживал за ней – картинно, как будто напоказ, и от этого Петр хмурился сильнее. Его настроение походило на небо в ноябрьский день -холодное и непроницаемое. Но ведь и на осеннем небе над плотным покровом туч светит солнце, так и сердце юноши пылало от восторга при виде Зои.