— Вы хотите сказать, что эпоха сёгуната в любом случае закончилась бы?

— Всё когда-нибудь заканчивается. В этом плане Японии ещё повезло. Нашёлся новый путь. Пусть травматичный и жертвенный. Тем не менее, развитие продолжилось, также во многом уникальное. Ещё вопросы? Нет? Тогда всем спасибо. До следующей лекции.

Студенчество радостно зашуршало конспектами и канцелярией, укладывая их в рюкзаки и сумки. Я тоже собирался. На сегодня это было моё последнее занятие, и я спешил поскорее убраться из аудитории. Когда я уже собирался идти, Катерина Мельник преградила мне путь.

— Извините, Юрий Александрович…

— Ещё остались вопросы? — не слишком учтиво осведомился я, тональностью голоса давая понять, что не располагаю излишками времени. — Можете записать и задать их в начале следующей лекции.

— Юрий Александрович, я по поводу дипломной работы…

Не глядя на студентку, я подобрал со стола свой портфель и аккуратно просочился в просвет между девичьей фигуркой и столом.

— Я уже говорил вам, Катерина, что максимальное количество желающих на диплом набрано.

— Да, но я хочу именно к вам, — настаивала Мельник, не отступая от меня ни на шаг, пока я снимал пальто с вешалки и одевался.

— Ничем не могу помочь. Извините.

Я шагнул в коридор и двинулся к лестнице. Катерина буквально наступала на пятки, однако мне удавалось её игнорировать уже не в первый раз. Впрочем, в этот она оказалась как-то особенно решительна.

— Вы можете взять меня в будущем году. Летом, после выпуска вы ведь освободите часть мест.

— Да, и возьму первокурсников. А вам уже давно пора определиться с руководителем и темой.

— С темой я давно определилась…

— Позвольте.

Я быстро обогнул девушку в коридоре, чтобы зайти в туалет. Туда ведь она за мной не последует. Катерина замешкалась, но всё-таки пропустила. Мне пришлось выждать время, рассчитывая, что она сейчас уйдёт. Пяти минут должно хватить, решил я. Но надежда рассыпалась вдребезги, как только я снова очутился в коридоре. Мельник ждала меня, облокотившись спиной на стену, скрестив руки на груди. Зубы мои так и скрипнули от бешенства.

Красивая женщина — это всегда страшно. Красивая и настырная женщина — страшно вдвойне. Мне уже хватало того, что в течение последних двух лет каждый день в аудитории мог в одночасье превратиться для меня в пыточную камеру, если появлялась студентка, хотя бы отдалённо напоминающая Кацуми. Но я научился с этим жить. Научился не реагировать. Ведь и бросить свою работу не было сил — она сделалась мне своеобразным лекарством, где я всё ещё оставался прежней версией себя, полноценным. Но только наполовину. Вторая моя половина лежала в могиле. И иногда что-то или кто-то всковыривал эту рану, словно поворачивая меня лицом к зеркалу, где правая моя сторона, принадлежащая науке и искусству, продолжала свободно делиться знаниями и отдавать их новому поколению студентов, а левая моя сторона гнила заживо и отмирала в одиночестве.

К счастью, Катерина нисколько не походила на Кацуми. Разве что ростом и немного комплекцией — тоже невысокая и почти прозрачная, если бы не дополнительные объёмы в характерных для славянок частях силуэта. Моя супруга и здесь была более сдержанной. И она ни за что бы не позволила себе надоедать мужчине. Мужчина добивается женщину, а не наоборот.

Впрочем, сейчас ведь шла речь не об отношениях мужчины и женщины. А об отношениях преподавателя и студентки. Так что какого бы я ни был пола, Катерине должно бы вести себя скромнее.

— Юрий Александрович, я не хочу показаться грубой…

— Уже кажетесь, — перебил я её.

— Что, простите? — оторопела Мельник.