Запретная мелодия. Любовь под гитарные струны. Книга первая Алина Есенина

– Быстрее!

Голос отца, доносящийся с первого этажа нашего дома, настолько резок, словно пробка, вылетевшая из бутылки шампанского. – Ксения, имей совесть! Поживее!

– Да куда спешить-то? Старик… – гневно бормочу себе под нос, с ехидцей поглядывая на пыль, облюбовавшую мой комод. – Друг у него, видите ли, нагрянет. А я тут золушкой в мыле должна скакать?

– Полину, пыль в доме не то что не смутит, она ее, кажется, даже не заметит, а ее отец, что, тайным агентом "Мистер Пропер" заделался? Сейчас влетит с белым плащом и рейдом по углам? Пап… только не надо сейчас лекций о бактериях!

Выбравшись из своей унылой, но довольно уютной комнаты и спустившись по витой лестнице вниз, замечаю папу в кухонном фартуке у плиты. В одной руке он держал какую-то книгу с рецептами, а в другой раскалённую сковороду. Да уж, сегодня батя дает жару! Похоже, нас ждет кулинарный баттл… Но, если он и впрямь попросит меня помочь что-либо приготовить, я чувствую, что проиграю его еще до начала.

– Не смешно Ксения, – папа хмурится, бросая на меня вопросительный взгляд. – Это, что на тебе надето?

– Пижама, – невозмутимо ответила я.

– Ксюша! – взревел папа, едва не подпрыгнув до потолка. Раскалённое масло из его сковороды брызнуло во все стороны, словно фейерверк. – Он же знаменитость! Неужели так сложно было нарядиться во что-то приличное? Я, конечно, не жду от тебя вечернего платья, но хотя бы джинсы!

– Пап, ну знаменитость-то он, а не я! И потом, он едет к тебе, а не ко мне. Ко мне, если ты запамятовал, приедет его дочь. Так что, если уж кто и должен блистать в вечернем платье, так это ты! Ты же так трепетно ждёшь своего звёздного друга…

Отец бросил на меня такой взгляд, что из его глаз, чуть не посыпались искры. Тяжелый вздох сорвался с его губ, как будто он пытался выдохнуть сразу все разочарование мира. Он-то знал, бесполезно бодаться с моим упрямством, все равно что пытаться уговорить улитку на пробежку. Замолчал, махнул рукой и продолжил свое колдовство на кухне. Да, он давно смирился с моим несгибаемым характером, и предпочитал не тратить нервы на бессмысленные баталии. Вот почему мне многое сходило с рук. В конце концов, кто в здравом уме будет спорить с ходячим торнадо?

Торнадо, кстати, зовут Ксюша. Ксения Викторовна, если говорить официально. Я студент музыкального колледжа, по совместительству – эпицентра тотальной скуки. Живем мы с папой в нашем скромном, двухэтажном доме, что примостился на задворках Ярославля. Папе всего-то сорок пять, а он уже пенсионер, виртуозно переквалифицировавшийся из бравого полицейского в заядлого огородника. Теплица, его новое пристанище, она построена рядом с нашим домом, словно выросший гриб после дождя, грозясь поглотить нас обоих в своем зелёном безумии. Мама упорхнула из нашей жизни пару лет назад, словно яркая бабочка, смахнув крыльями пыль с устоявшегося брака. Развод с отцом стал для неё билетом в мир искусства, где она теперь царит и повелевает, организуя картинные выставки так, будто дирижирует целым оркестром красок и холстов! А я? Я, как верный якорь, осталась с папой. Мне ближе тихая гавань.

Иногда, когда папа ворчит, что я опять разбросала носки по комнате, и я ловлю себя на мысли: "А может, к маме? в другой город, в новую жизнь…" Но тут же одергиваю себя. Папа, хоть и ворчун, но он мой ворчун. И кто, если не я, будет смотреть с ним футбол по воскресеньям, поедая пиццу, щедро посыпанную острым перцем? Мама, конечно, тоже любит острое, но футбол… это не её стихия. И потом, самостоятельная жизнь маячит на горизонте, словно маяк для корабля, сбившегося с курса. Совсем скоро мне исполнится восемнадцать лет, а это уже не просто цифра, это билет в один конец во взрослую жизнь, где я сама себе капитан и штурман. Сама буду решать, когда мыть посуду, когда спать, и… когда разбрасывать носки. Хотя, нет, носки – это уже перебор даже для меня.

Немного посмотрев на то, как готовит папа, я решила, что моим глазам достаточно подобного зрелища. Развернувшись, я направилась в свою комнату, подумывая о том, чтобы всё-таки переодеться. Естественно, ни о каком платье и речи не шло, но я не против чего ни будь теплого и просторного, чтобы оно прикрыло мои худые ноги, и мне не пришлось одевать джинсы. Натянув на себя длинный, голубой свитер, я обула ноги в короткие белые носочки, чтобы не ходить перед кумиром моего папочки, босой. Устроившись на кровати, я набрала номер Полины.

– Привет, – донеслось с другого конца, буквально через несколько гудков. – Мы ещё в дороге.

Полина – моя давняя подруга. Вместе, мы ходили в один и тот же детский сад, и вообще жили по соседству, до тех пор, пока ее мама, подобно моей, не оставила воспитание дочери на отца, уехав совершенно в другую страну. Полинкин папа, недолго думая, ухватил ее под мышку и рванул в Москву, где сколотил рок-группу, от которой теперь фанатеет вся молодежь в интернете. Как оказалось, отец Полины – закадычный друг моего папеньки, прямо как из старого анекдота… Я не уверена, что впишусь в их компанию, слушая рок-н-ролльные истории их молодости, поэтому, сразу по приезду Полины, планирую затащить ее в местный популярный клуб, чтобы девушка хоть ненадолго, но отдохнула от своего старика.

– Папа говорит, мы погостим у вас немного дольше, – прощебетала девушка, с другого конца провода. – Он решил дать несколько концертов в Ярославле, прежде чем мы вернемся в Москву.

– Без проблем, только скажи, твой папа случайно не эксперт по рассматриванию пыли под микроскопом?

– Чего?

– Я имею в виду, он не из тех привередливых гениев, которым нужно, чтобы его встречали исключительно в шелках, с оркестром и персональным поваром?

– Эм, погоди секунду, – Полина оторвалась от телефона, и до меня донесся приглушенный шум дороги. – Пап, тут Ксюша спрашивает… – Последовала пауза, а затем взрыв хохота.

– Он спрашивает, почему вы там уже "в дрова" до его приезда! Ксюш, ну что за бред?

– Мой папа, – я выдохнула, словно выпустила из груди стаю встревоженных ворон, – конкретно сбрендил! Носится по дому как электровеник, помешанный на чистоте, и все со своими тряпками, платьями и подгоревшей яичницей. Клянусь, он ждет твоего отца больше, чем свою пенсию! Уверена, он уже выгладил свой лучший парадный халат…

В трубке вновь раскатился смех, словно рассыпались хрустальные бусины. Послышались трескучие помехи, словно телефон обиделся на наши злоключения. Попрощавшись, я отключила вызов. Что ж, остается уповать на старую добрую дружбу – авось, они напьются до чертиков и забудут о нашем существовании хотя бы на пару-тройку дней. Всевышний, пошли им алкогольную амнезию во имя спасения наших душ!

Тремя часами позднее.

Резкий грохот, ворвавшийся в сон, заставил меня распахнуть глаза. Звуки доносились откуда-то снизу, из чрева нашего дома. Черт! Кажется, я задремала, утомившись ждать подругу.

В кромешной тьме, ощупью поднявшись с кровати, я торопливо пригладила растрепавшиеся волосы и, словно тень, выскользнула из комнаты в холл. Сердце бешено колотилось. Пулей пролетев по ступенькам, я заглянула на кухню, откуда исходил шум.

– Полина! – взвизгнула я, повиснув на шее подруги. Блондинка с радостным смехом подхватила меня в объятия, едва не опрокинув на мягкий ворс папиного ковра.

– Наконец-то ты проснулась, соня! – воскликнула она, отстраняясь. – А мы тут, как видишь, уже вовсю празднуем без тебя, – Полина кивнула в сторону, где за длинным столом восседали наши отцы, неспешно потягивая шампанское. Мой взгляд остановился на отце девушки, и на мгновение я буквально почувствовала короткий укол в сердце. Разительное отличие от моего папули! У этого мужчины волосы цвета горького шоколада, а не эта серебристая "лунная дорожка" с проплешинами, с которой щеголяет мой отец. Серые глаза, прищуренные от коварных пузырьков шампанского, которое он с маниакальным упорством подносил к губам. Иссиня-черные брови, слегка вздернутые в этакой вопросительной усмешке а-ля "и что это за чудо тут нарисовалось?". Он изучал меня взглядом, полным неприкрытого интереса, и слегка кивнул, когда я, словно завороженная, забыла, что рассматриваю его уже больше минуты.

– Папа, а почему ты не в платье? – спросила я, присаживаясь рядом с отцом. Не дождавшись ответа, я смело протянула руку в сторону папы Полины.

Брюнет сдавленно прыснул со смеху, заглушив своим голосом тяжёлый вздох моего отца. Он взял мою руку, и я почувствовала, как прохлада от бокала шампанского, который он держал, скользнула с его пальцев на мою кожу.

– Антон… Сергеевич, – добавил он, помолчав секунду, – но для тебя я просто Тони. Это мой сценический псевдоним.

Я кивнула, улыбнувшись и потянулась к тарелке с закусками. Мужчины, словно сговорившись, тут же разразились бурным обсуждением, очевидно, еще дымящегося в их памяти футбольного матча, а Полина, незаметно придвинувшись ближе, зашептала:

– У вас тут невероятно уютно. Кажется, с моего последнего визита многое изменилось. Впрочем, боюсь, я уже мало что помню.

– Знаешь, где еще уютнее? В "Диджите". Может, сбежим? Иначе в компании этих бородачей мы просто зачахнем от скуки.

Полина тихонько хихикнула, бросив быстрый взгляд в сторону моего отца.

– Думаю, мой суровый родитель меня отпустит без лишних вопросов, но вот твой…