— Алло-о-о, — послышался в трубке знакомый голос. Слава богу, дома.

— Тань, это я, — пропустила приветствие, поглядывая в начало коридора. — Тут такое дело. У меня мало времени и…

— Юля? — затараторила она быстро, перебив меня на полуслове. — Юль, ты как?.. Слушай, я чуть не рехнулась. Ты почему не берешь трубку, сколько можно звонить? Ты как вообще? Я как узнала… ужас… По всем новостям с самого утра. Ты главное держись, хорошо? Не раскисай. Он мужик сильный, с крепким здоровьем. Вокруг него такие спецы, и мертвого поставят на ноги.

Я обхватила свободной рукой шею, пытаясь разобрать её сбивчивую речь. Кто сильный и почему это я должна не раскисать?

— Юль, если ты дома, я приеду. Хочешь? Могу представить, как тебе сейчас хреново.

— Тань, Тань, подожди… стой! — стала задыхаться, привалившись спиной к стене, а потом и вовсе сползла по ней на пол, зажмурившись до багровых пятен. — Ты сейчас о ком? — в горле пересохло, язык прилип к нёбу, будто не пила жидкость несколько дней, а ещё недавно бившееся в страхе сердце вдруг замерло, словно в него вкололи анестезию. И прежде чем Зыкина ответила, мою грудь пронзила острая боль. Не может быть. Нет! Нет! Нет! Всё-таки интуиция не обманывала. Вот то страшное, о чем она предостерегала меня всё утро.

— Вал… — прошептала одними губами, не решаясь распахнуть глаза.

— Ты что… не знала? Подожди, — нашлась первой Таня, продолжая убивать меня в прямом смысле слова. — Юля, ты меня слышишь? Он выкарабкается, он сильный.

— Выкарабкается? В смысле выкарабкается? — просипела севшим голосом, чувствуя в голове свинцовую тяжесть. — Что случилось, Тань? Ты можешь рассказать… нормально?

Несколько секунд, показавшихся вечностью, Зыкина молчала. И если бы не её шумное взволнованное дыхание – я бы подумала, что нас разъединили.

— Блин! Я ведь не знала, что ты не в курсе.

— Таня, — прорычала, холодея с каждым мигом всё больше и больше, и вдруг обмерла, поняв, что она сейчас скажет. Ночной кошмар. Теперь я чётко вспомнила, что снилось мне под действием успокоительного. Авария. Кровь… Много крови… Она не была результатом пережитого стресса. Мне реально снился пострадавший в аварии Вал.

— …Юль, этой ночью Дударев попал в аварию на выезде из города. Машина всмятку. А ещё…

— Ещё?.. — распахнула глаза, пропустив удар сердца.

— Его внедорожник обстреляли. Я не разбираюсь во всех этих криминальных сводках, но не верь в плохое, слышишь? Не зови беду…

Она говорила что-то ещё, успокаивала меня, приказывала быть сильной и спрашивала, можно ли ей приехать ко мне, но я не могла произнести и слова из-за застрявшего в горле кома. Я ничего не видела и не слышала, только чувствовала холодный, обволакивающий каждую клеточку вакуум.

Вал, нет… Господи, я не верю! Не верю…

Невыносимая агония, расширяющаяся колючим шаром куда-то в позвоночник. Сердце буквально разрывалось от несопоставимой с его размерами боли, а я всё ещё дышала. На разрыв. Загнанно. С отдышкой. И только обхватив живот руками, смогла дать волю этой боли, согнувшись на холодном полу в три погибели.

2. Глава 2

— Разве можно так, Юль? — причитала, сидя на краю койки Зыкина. — Да, в тяжелом состоянии, но врачи не сдаются. Студинский всю область на ноги поднял, самых лучших спецов собрал, а ты сразу хоронить. Разве я сказала, что он умер?

Я повернула голову к окну, чувствуя, как расслабленное после убойной дозы успокоительного тело, снова наливается каменной тяжестью. Было больно. Но эта боль не имела четкой локации. Она была везде: ноги, руки, спина, низ живота, виски. Казалось, болела каждая клеточка, словно по мне прошлись катком. А ещё было жжение в области сердца. Такое сильное и всеохватывающее, что если бы не очередная капельница – разодрала бы грудь в клочья, лишь бы избавиться от этой адской муки.