Замаячившая позади неё Таня утвердительно закивала, соглашаясь с грымзой. Только мне было пофиг. Я не считала, что такое времяпровождение пойдет мне на пользу. Пускай, что хотят то и говорят, доказывают, страшат последствиями – я не собиралась валяться здесь целую неделю, добровольно отдав сына на попечение обезумевшего мужа.

— Домой собралась, — облизнула пересохшие губы, поймав неодобрение во взгляде Зыкиной. Подруга поддержала меня, выслушала, помогла с одеждой, но всячески отговаривала от поездки домой, испугавшись обнаруженного в связи с беременностью заболевания. — Филипп Бенедиктович в курсе, так что, никаких проблем.

Никто не стал меня удерживать, да и если бы попытались – не помогло бы. Нужно иметь железные нервы, чтобы спокойно лежать под капельницами, когда меня могли лишить самого дорогого.

Не смотря на желание поскорее покинуть больницу, мне всё же пришлось пойти на УЗИ, так как без него Филипп Бенедиктович отказывался переводить меня на амбулаторное лечение. И я его, если уж честно, понимала, мне и самой было волнительно в этом плане.

Выдав себе установку не раскисать раньше времени, я пошла на ультразвуковое обследование. Не знаю, стоит ли говорить, но при виде расплывчатого, лично мне непонятного пятнышка, на глаза непроизвольно набежали слёзы. Это было… вот что не говори, а завораживающе. Я словно прикоснулась к своему будущему ребёнку, ещё больше осмыслила его существование во мне, прониклась пониманием, что спустя восемь месяцев я смогу взять его на руки, прижать к груди, поцеловать. Уже сейчас я задавалась вопросом, какого цвета будут его глаза, а пол? Кем наградили меня свыше: мальчиком или девочкой? А как отреагирует Сашка? Обрадуется ли? Боже, сколько надежд и страхов в одночасье, но именно благодаря им я смогла ненадолго отвлечься от мыслей про Вала и абстрагироваться на самом обследовании.

У меня ещё раз измерили давление, посетовали, что по результатам анализов все признаки пониженного гемоглобина, уточнили вес, зафиксировали размер таза, взяли мазки на микрофлору и под конец торжественно внесли меня в ранг будущих мамочек. В общем, всё, как всегда, всё, как полагается. И с одной стороны, я понимала, что всё эти манипуляции жизненно необходимы, без них просто никак, а с другой стороны, каждая проведенная в стенах больницы минута была самыми настоящими муками. Ведь Глеб так и не пришел. Не передал вещи, не привел сына. Про Вала вообще молчу. Не смотря на напутствия гинеколога избегать силовых и эмоциональных нагрузок, я первым делом хотела поехать именно к нему.

— Значит, всё-таки домой? — неодобрительно нахмурил брови Филипп Бенедиктович, когда я принесла ему бланк с результатами обследования.

— Да. Я уже вам объяснила, что у меня в семье проблемы, и как бы мне не хотелось… — отвела взгляд, переминаясь с ноги на ногу, — я не могу пройти назначенное вами лечение на стационаре.

Дабы скрыть от внимательного прищура заметное дрожание колен, я так и осталась стоять у двери, боясь сделать шаг. Слабость от пережитого потрясения давала о себе знать, и стоило признать – чувствовала я себя не лучше.

Бенедиктович закрыл карту, небрежно отбросил её на край стола.

— Да вы за ветром шатаетесь от слабости. То, что удалось остановить кровотечение – чудо. Лежите и радуйтесь.

— Вы не понимаете… — вспыхнула я, продолжая упрямиться.

— Вы можете уйти, — перебили меня хмуро. — Я не в праве вас задержать, но я не гарантирую, что кровотечение не возобновится. Не думаете о ребенке – подумайте о себе.

Я промолчала. В тот момент я могла думать только про дорогих сердцу людей.