Записки с моря. Книга о том, как довериться жизни и найти себя даже в темные времена Ольга Климова

Был апрель. И примерно месяц с болезненного расставания, которое глубоко меня потрясло. Я ходила к психологу, а на следующую неделю записалась к психиатру: сон превратился в череду коротких провалов в пустоту, еда потеряла вкус, а желания свелись к одному – чтобы все наконец закончилось. Я лежала пластом на диване, как разряженный аккумулятор, механически заказывая детям еду, отвечая на рабочие сообщения и даже отправляя тексты в печать прямо из постели, будто тело и мозг существовали отдельно друг от друга. Режим выживания.

Моя близкая подруга повезла дочку в лагерь, «куда-то в Краснодарский край». Пытаясь расшевелить, слала фото из поезда, с Красной площади, с Арбата, снова из поезда: «Смотри, Оля, жизнь есть!»

И одно фото изменило все: на нем был ее сын в шортах и футболке в плетеных качелях на террасе третьего этажа гостевого дома в Аше (Лазаревский район Сочи). Дом у высокой горы утопал в зелени, чистое небо и солнце завершали картину этой небывалой нирваны.

– Прилетай, здесь сутки в люксе всего 800 рублей, – писала подруга.

– Ага, утром буду, – с сарказмом ответила я, убрала телефон под подушку и решила спать дальше.

Но сон не приходил. Зато пришло понимание: я должна оказаться там. Прямо сейчас.

Через три часа у меня был билет на завтра – за 33 тысячи с пересадкой в Новосибирске, жилье в центре Адлера и десяток туристических маршрутов, от Сочи до Туапсе, любезно разработанных нашей одногруппницей, давно перебравшейся на юг.

Я договорилась с бывшим мужем, что дети поживут неделю с ним – благо, впереди были майские, только два школьных дня. Скидала в чемодан легкие вещи, на всякий случай – сандалии и старые шорты, легла спать, а наутро улетела в неизвестность.

Это было самое спонтанное решение в жизни.

Если точнее, в моей жизни вообще никогда не было места спонтанности: только планы, ответственность, понимание рисков, контроль и предсказуемость. Я всегда была той, кто тщательно взвешивал каждое решение, заранее прокладывал маршрут и рассчитывал время. Кто считал деньги, откладывая на ремонт, обучение и полезные штуки, и почти никогда не разрешал себе лишних радостей.

Но в тот момент что-то внутри меня щелкнуло: на-пле-вать.

Это был не порыв – бунт.

Это был способ выжить или, черт возьми, умереть уже в этом самолете, ведь много лет я панически боялась летать…

Через двенадцать часов я вышла из аэропорта и чуть не задохнулась от горячего тяжелого воздуха – в Адлере было +28. Но это было жизнью, а не той ватной пустотой, в которой я существовала.

Швырнув чемодан прямо на кровать в отеле на Просвещения, я натянула майку и побежала к морю.

Это была любовь с первого взгляда.

Навсегда.

Знакомиться с Адлером нужно в несезон. Когда он еще тих и спокоен, когда не пропах шашлыком и хинкали, когда из каждого угла не сочится музыка, а по центральным улицам можно пройти так, что в тебя никто не бросит обезьяну, чтобы ты непременно сфотографировался с ней за пятьсот рублей – будто счастье измеряется в кадрах с чужим приматом на плече.

Оказалось, я еще способна влюбляться, и городов это касается тоже. Но Адлер не оставил мне выбора – он ворвался в сердце стремительно и безоговорочно.

Сначала – вид из иллюминатора: синь моря, растянувшегося до горизонта, и бесконечная лента берега, будто кто-то небрежно провел кистью по холсту. Потом – первый глоток воздуха в аэропорту, густого, как сироп, с примесью морской соли и цветущих магнолий. Затем – мгновенное преображение: еще утром я куталась в пуховик при —2 в Иркутске, а сейчас стягиваю джинсы прямо на улице, надеваю помятые чемоданом шорты и чувствую, как солнечные лучи целуют бледную после зимы кожу.

Эти домики с дивной архитектурой, эти узкие улочки, наземные пешеходные, остановки с подробными схемами, автобусы с водителями в белых рубашках… Здесь все поражает простой навигацией: заблудиться вряд ли получится. Поражает зеленью. Запахом моря. Выбором, куда пойти. И тем, что здесь совершенно не сохнут вещи.

Я видела Адлер в двух ипостасях: апрельский – робкий, полупустой, дышащий предвкушением сезона; и июльский – шумный, наглый, пьяный от собственной популярности. Я влюбилась еще весной, поэтому он не отпугнул своей летней версией – с толпами курортников, духотой и завышенными ценами на жилье.

Если хотите нежно полюбить этот город, приезжайте в мае или сентябре, когда жить здесь не стоит целое состояние, а на пляже можно спокойно уснуть, не касаясь соседа локтями. Когда можно работать в восемь утра в каком-нибудь тихом заведении с видом на пальмы, а ночью спать в тишине, без музыки и громких разговоров.

Вы обязательно его полюбите!

Так случилось со мной, и я теперь не знаю, что с этим делать: как же хочется назад.

Позавтракать в Красной Поляне оказалось дороже, чем в «Домодедово». За чебурек с кофе отдала больше тысячи. Но когда откусила хрустящую корочку, осознала – это первое, что действительно чувствую за последние месяцы.

Это была не просто еда. Вкус вернувшейся жизни. Вкус отступившей болезни – сладкий, как первый глоток воды после долгой жажды.

«Горы лечат!» – нужно сделать себе татуировку с этой фразой на внутренней стороне запястья, чтобы вспомнить простую истину, если снова станет плохо…

Путь в Красную Поляну сам по себе оказался удовольствием. Для меня, избалованной видами гор, но не комфортом передвижения, поездка на «Ласточке» уже была событием. Экскурсоводы с самого вокзала Адлера рассказывали о водопаде Поликаря, ферме с ламами и прочих местных диковинках, и вот мы уже проезжаем живописный Эсто-Садок, горы становятся ближе, а зелень – ярче.

– Надо же, а ведь мы все еще в России, – удивляюсь, выходя на железнодорожную платформу: все так не похоже на нашу сибирскую глубинку.

В Красной Поляне красиво, чуть ветрено, солнечно. Канатная дорога полна людей. Бесконечно знакомлюсь с кем-то, понимаю, что легче говорить, будто я не из Иркутска, а с Байкала: восхищаются, знают, задают вопросы.

Где-то после третьего яруса канатной дороги чувствую, что снова дышу. Воздух поступает легко, лицо расслаблено, мысли – мягкие. Хочется есть! Иду пешком по склону, не дожидаясь очереди на канатку, нет, даже бегу! В Иркутске местами еще тает снег, а здесь стрекочут кузнечики, цветут одуванчики, трава щекочет ноги…

Дорога на водопад не слишком сложная, но я шла в эту бесконечную горку, отчаянно краснея и постоянно измеряя пульс. «Какого черта?» – думала я, вспоминая тренера, который полгода мучил меня силовыми и кардио. Позже напишу ему, и он ответит со смехом: «Потому что ты не скинула те самые два килограмма!»

Когда я поднялась, все окупилось. Водопад, еще обрамленный остатками снега, шумел вдалеке, и хотя подойти ближе не разрешали, даже этот вид заставил меня замереть. Я стояла, впитывая шум воды, холодный ветер, запах прошлогодней травы и влажных камней. Вспоминала Аршан, наши сибирские водопады – но здесь было что-то другое. Может, высота? Может, воздух? Или просто я сама была другой – уже не сломленной, а жадно впитывающей каждый момент.

Гуляла долго. Трогала кору деревьев, смеялась, когда ветер рассыпал волосы в разные стороны. К закату спустилась вниз. Красная Поляна казалась игрушечной – аккуратные домики, каменные дорожки, цветы. Но все в ней дышало жизнью.

Еще раз я окажусь здесь осенью, в компании веселых девчонок: мы приедем на лимузине праздновать девичник, будем сидеть в шортах на теплом асфальте, смеяться и танцевать на фоне темнеющих гор. Но пока я даже не представляю, что это будет. Сейчас, в апреле, важно одно: я снова чувствую. И осторожно вдыхаю горный воздух, наконец-то снова полный свежести, запахов и тепла.

Странность и сложность перемещений состоит в одной простой истине: куда бы ты ни направился, ты всюду берешь себя. И этот опасный попутчик может сорвать любое путешествие своим тяжелым настроем.