– Я плохо вижу, думал какая то грязная тряпка и выбросил, – начал, было, мастер, но понял, что второй раз упрашивать его не будут и первым сел за стол, ухватив бутылку перцовки, сам налил себе в стакан. Выпив, потянулся за закуской и зацепил уже пустой стакан. Тот упал на пол и разбился. Извинялся недолго. Прилично закусив, как будто его дома жена не кормила, встал из-за стола с просьбой, – а сколько мне причитается? Отдайте хоть четвертак на сдачу.

– Вы уже на свою сдачу все слопали и выпили, и дежурный стакан уничтожили. Ладно, Ленька, отдай ему червонец, красненькую бумажку с портретом Ильича, пусть идет, а то жена начнет волноваться и прибежит сюда его искать, – укорил Вано не совсем стыдливого мастера.

На второй день ребята рассказали эту историю прорабу, тот немного посмеялся, и, узнав, что мастеру за находку в качестве компенсации возвратили червонец, сказал:

– Ну и хорошо, хватит ему и десятки.

Ника Владик проводил на поезд, тот чувствовал себя уже относительно сносно. Приехав в управление, Ник и в конторе долго не задержался, что-то там напутал с нарядами, которые ему поручили проверить, и через два дня его с легким замиранием сердца начальник строительно-монтажного поезда проводил восвояси. Домой к маме и папе с припиской в его направлении «В связи с неудовлетворительным здоровьем, теоретически и технически не подготовленным к выполнению производственной практики, рекомендуем пройти ее по месту учебы».

Был в бригаде один водитель грузовой машины Василь. Имея на себе фуфайку, да зубную щетку с электробритвой в рюкзаке, управление его сюда на месяц прислало в командировку. Был он не особо пьющим, но балаболом был порядочным.

Как-то после работы, сидя в красном уголке, на всех трёх каналах по телевизору программа была скучная и чтобы скоротать время, бригадир спросил у Василя:

– Расскажи-ка нам, любезный, как ты к нам попал? Провал какой-то в твоей биографии за последние два года. А то мы тебя не знаем, только анекдоты травишь, чем ты занимался все это время?

Шофер потер свой приплюснутый, как у боксера нос, маленькие глазки забегали по присутствующим, уселся поудобнее в кресло и начал излагать свою сомнительную историю:

– В те времена я работал в Москве водителем на почтамте, развозил почту по предприятиям. А в свободное время подкалымливал, возил иногда одну постоянную клиентку в парикмахерскую, любила она пофорсить перед соседями. Однажды, когда она засиделась в салоне красоты, наводя на голове марафет, я вышел из машины и попросил, напротив, как сейчас помню, в киоске «союзпечать» газету «Советский спорт». Подавая газету, в окошко выглянул неприветливый дедушка в очках и, улыбаясь сквозь зубы, не по годам белоснежные, помотав вокруг головой, убедительно порекомендовал мне возле киоска не садиться и не читать здесь прессу.

– Разве зеленая краска на скамейке не просохла? – спросил я.

– Зеленая высохла, а вот красная нет, и задница у тебя будет такого же цвета, если отсюда не уйдешь, – зашипел сквозь зубы киоскер.

Я хотел, было уже перейти дорогу, но напротив, за моей машиной остановилась черная иномарка с дипломатическими номерами, а флажки на капоте были не нашего государства. Водитель вышел, проверил колесо и полез за домкратом.

Из задней двери вышел пассажир лет тридцати пяти и спортивным шагом направился к киоску. Судя по шикарной короткой джинсовой куртке и таких же джинсов знаменитой фирмы «Ли», это был явно не дипломат. Я развернулся и направился следом за ним. Хотел попросить у него продать моднячие джинсы, ожидая у киоска, когда он купит прессу. Незнакомец постучал по окошку киоска фирменной зажигалкой и попросил на ломаном русском газету «Вечерний Нью-Йорк таймс», протягивая продавцу десятидолларовую купюру. Дедушка, молча купюру взял, повертел ее в руках, не зная куда ее деть, приколоть ее как улику к протоколу будущего допроса, или же положить в собственный карман для коллекции или хозяйственных нужд, не часто ему приходилось держать в руках валюту буржуазных государств. Протянул покупателю требуемую газету и дал сдачу один рубль.