– А я не к тебе пришла.

– Ну ладно всё, – вмешался, дотоле молчавший, Илья, – хватит пикироваться!

– Она первая начала обзываться! – пожаловался Марек, делая обиженную рожу.

Анюта пожала плечами и, повернувшись к Илье, спросила

– Ты хоть, можешь объяснить, что здесь происходит?

– Не только здесь! – сказал Илья, чрезвычайно довольный, что за объяснениями обратились именно к нему. Кратко, путано, неоднократно перебиваемый Мареком, он сообщил Анюте всё, что ему было известно. Впрочем, сведений этих только на краткий рассказ и хватало. Выслушав его, Анюта опустилась на стул и уронила лицо в ладони. Илье стало так жалко её, что захотелось обнять за плечи, погладить по голове, сказать на ушко какие-то ободряющие слова, способные хоть как-то утешить, успокоить…

– Вот беда-то, какая! – сказала она, совершенно убитым голосом – А я на завтра, на стрижку записалась… в три часа… Что уставились? Лучший мастер на районе. К нему фиг пробьешься! А вечером в сауну собирались. Теперь, наверное, никто работать не будет…

"Тьфу ты!.. – удивленно подумал Илья, – кругом непонятно что творится, а она о причёске! И с кем это, интересно, она в сауну собралась?"

– Сочувствуем! – влез из своего угла Марек. – Мне вот завтра, к зубному назначено. К девяти. Между прочим, лучший стоматолог района! – причём по его тону невозможно было понять, серьёзно он говорит, или издевается. – Талончик могу показать, – добавил он, увидев сомнение на лицах слушающих. И даже пошарил в карманах своего чёрного пальто.

– Как вы думаете, завтра это закончится? – спросила Анюта, словно речь шла о внеплановом отключении горячей воды.

– А тебе во сколько к парикмахеру? – участливо спросил Илья.

– Я же сказала, в три, – недоверчиво ответила она.

– Как думаешь, – обратился Илья к Мареку, – к трем закончится?

– Обязательно! – без тени сомнения отозвался тот. – Я даже думаю, к двум тридцати им надо управиться, чтоб кое-кому успеть до парикмахерской добежать.

– Дурак! – констатировала Анюта, хотя уже с трудом скрывала улыбку. – Оба дураки!

– Правильно, – согласился Марек, – зато веселые! Веселые юродивые, всяко лучше мрачных. Ребята!.. предлагаю выпить! Чтоб не раскисать!

– Давайте, – поддержал его Илья – Аня, ты будешь?

– Не знаю… – Анюта с сомнением покосилась на стаканы и цилиндр с характерно пахнувшей жидкостью, – а что вы пьёте? Спирт?

– Естественно спирт! – хихикнул Марек. – Спиритус вини! Что тут ещё можно пить? Мы же в химическом институте работаем, как-никак.

– Фу, гадость! Ну, каплю, если только, чтоб нервы успокоить.

Достали ещё один стакан. Марек быстренько разлил. Чокнулись молча. Выпили.

– Какая гадость! – отдышавшись, повторила Анюта. – Ф-ф-у, как вы её пьёте?

– Так же, как и ты, – пожал плечами Илья, – морщимся и пьём.

– А едите что? – она взяла двумя пальцами со стола сухарь, оглядела его со всех сторон и брезгливо положила на место. – Он же мышами объеден!

– Сама ты, мышами... – возразил Илья. – Это, наверное, Степановские дети ели. Просто все белые сухари уже кончились, остались только чёрные.

– Ладно… – она встала, слегка покачнувшись, – подождите, сейчас что-нибудь принесу поесть.

Когда она вышла, Марек тут же пристал к Илье:

– Давай, пока её нет, выпьем ещё по одной. Да обсудим, что делать-то будем.

Они выпили.

– Ну? – спросил Марек. – Пойдём ещё раз до дому?

– Ты как хочешь… – сказал Илья, хрустя сухарём, – а я в гробу видал, ночью, по такой погоде шастать! Дождёмся утра… рассветет, тогда и пойдём.

– Ладно! – с готовностью согласился Марек. – С утра, так с утра. А сейчас-то, что будем делать? Кстати… – выпучил он, вдруг глаза, – ты такой фильм помнишь… "Послезавтра", кажется, называется. Там тоже, все раз и замерзло… мож и у нас так… холодный воздух спустился со стратосферы.