Мне вдруг ужасно захотелось прочитать записку № 4, но это было против правил. С другой стороны, папа-то всё равно ничего не сможет поделать. Что он, восстанет из мёртвых и отчитает меня?! Так что я всё-таки развернул четвертую записку, на всякий случай пробормотав: «Папа, прости».
Дострой в ближайшее время домик на дереве. Используй шурупы с лебединой головкой – только такие, это важно
Домик на дереве мы начали строить два года назад летом, незадолго до того, как папа заболел. У нас большой сад, примыкающий к пастбищу, где иногда пасутся лошади. Мама называет наш сад диким. На самом деле это означает, что ей неохота выпалывать сорняки: одуванчики, чертополох и полевой мак. В одном углу она посадила помидоры, кабачки и другие овощи, но прошлым летом огород запустила. Мы перешли на магазинные помидоры, совсем другие на вкус.
Папин сарай стоит рядом с домом. А в самом дальнем углу сада, у яблонь и дуба, заброшен недостроенный домик на дереве. Площадка полностью готова, и стены тоже, осталась только крыша. Он покоится на крепких низких ветвях дерева. Залезть в него можно по приставной лестнице. Верёвочная лестница, которую мы планировали повесить, так и лежит в сарае: папа не успел привинтить для неё крюки. Я не приближался к домику больше года. И, если честно, теперь, когда мне исполнилось двенадцать, эта идея казалась чем-то совсем детским. Два года назад, когда мы за неё взялись, дом громоздился высоко надо мной, и я был в восторге от нашего проекта. Папа разрешил мне всё рассчитать самому: несущую способность, количество опор. Делать это оказалось ужасно интересно.
– У тебя будет собственный уголок, где можно читать, играть с друзьями или просто сидеть одному и бездельничать. Я в детстве очень хотел иметь такой. А ещё, Пелле, мы можем повесить сетку от комаров и летом ночевать здесь!
Лето становилось всё жарче, дни – всё короче, и домик на ветвях дерева постепенно рос. Появилась дощатая площадка. Прочные деревянные стены с проёмами для окон. Мы работали бок о бок, включив радио. Иногда подпевали во весь голос. Папа научил меня, как с помощью поперечных планок сколотить пол. Я помог ему соорудить конструкцию, на которой должна держаться крыша. Сама крыша – доски, которые нужно приколотить друг к другу, – была наполовину готова. Оставалось только положить вторую часть. Но до этого дело не дошло. Папа заболел.
– Закончим, когда поправлюсь, – заверил он меня. – Следующим летом будешь сидеть в своём домике!
Но следующим летом папы не стало. С тех пор я к домику и не подходил. Зачем его теперь достраивать, если я всё равно не собираюсь в нём сидеть? Какой подросток двенадцати лет хочет иметь дом на дереве? Вдобавок я понятия не имел, что это за шурупы с лебединой головкой.
Наутро я стоял на пороге папиного сарая. Сюда после его смерти я тоже носа не совал. Иногда мы с мамой приносили и сваливали здесь что-нибудь ненужное, и поскорей закрывали дверь. В доме не было ничего, что требовалось бы подкрутить или приколотить. А если что-то ломалось, мы так это и оставляли. Понемногу дом покрывался шрамами сломанных вещей, которые никто не чинил и чинить не собирался.
В сарае было затхло и сыро, пахло смазочным маслом и древесной стружкой. Я включил свет, и по спине пробежали мурашки. На верстаке лежал толстый слой пыли, углы затянула серая паутина, в которой болтались пустые оболочки мух и ос. Они тихонько закачались от влетевшего в дверь порыва ветра. На полу валялся мышиный помет. Меня обдало холодом, будто стылый воздух хотел вырваться из затхлого помещения.