Ты сейчас стоишь в гостиной, на шкафчике у телевизора, и в то же время тебя нигде нет. Мы с мамой точно в коконе. Ну, знаешь, как куколки. Только те вылезают из кокона в среднем через одиннадцать дней. И превращаются в бабочек. Правда, есть вид, который сидит внутри четыре года! Я уже давно жду, когда же мы наконец выберемся наружу. А вот маме, похоже, в коконе нравится, она всё плетёт и плетёт новые слои. Иногда дышать нечем.

Я по тебе скучаю. Пока!

Пелле

Я сложил листок и окинул взглядом комнату. Это просто смешно – писать отцу, которого больше нет. И что теперь? Засунуть ответ в коробку? Выбросить? Или просто положить куда-нибудь? Краем глаза я заметил урну. И кое-что придумал.

Дождавшись, когда мама ляжет спать, я осторожно спустился в гостиную.

В темноте урна казалась большой и пугающей. Первое время п.с.п. я то и дело дотрагивался до неё. Надеялся, что это меня как-то утешит. Но на ощупь урна была холодной и твёрдой – ничего утешительного. И я перестал. Но мне по-прежнему странно было думать, что внутри папа. Я положил руку на крышку. Я знал: чтобы открыть урну, нужно одной рукой прижать её к животу, а другой повернуть крышку. Та не поддалась, только слегка заскрипела. Я в панике оглянулся на дверь. Чего доброго, мама услышит, спустится посмотреть, а тут я с открытой урной в руках! Зря я это придумал. Я собрался было поставить урну на место, как крышка вдруг повернулась. Внутри лежала горка папиного пепла. Сначала папу ссыпали в пакетик, но мама перенесла его в урну. Только бы не уронить: ведь тогда папа разлетится по всей комнате, придётся собирать его пылесосом. Не ставить же потом на место урны пылесборник!

Я торопливо бросил записку в урну. Не разглядывая пепел (мне рассказывали, что в нем иногда остаются осколки костей, и при мысли, что я могу наткнуться на фалангу папиного пальца, меня пробирала дрожь), я закрыл крышку и на цыпочках вернулся к себе в комнату.

Солнце за окном светило вяло. Сегодня утром на футболе стоял жуткий дубак. Я вратарь. И на прошлой неделе, когда после долгого перерыва поля снова стали пригодны для игры, мы провели первый матч нового сезона. Раньше папа всегда приходил поболеть, на каждый матч. Мама заглядывает нечасто и никогда не остаётся до конца. С тех пор как папы не стало, футбол уже не тот, да и всё остальное тоже. Как говорит мама, жизнь превратилась в недосоленный суп, и, по-моему, она права.

Днём мы с Финном рубились в видеоигры. Он живёт в двух кварталах отсюда. Финн – единственный парень из класса, с кем я общаюсь. Остальные ребята тусуются с Тычком и его приятелями. Все, кроме Абделя, но у того вообще нет друзей, и после школы он сразу уходит домой. Абдель поселился здесь недавно. Его отец иногда ходит в длинном белом одеянии, а мама – всегда в длинном чёрном. Она будто растворяется в его складках, на виду только глаза. Время от времени она появляется в школе – на собрании или школьном спектакле. Сидит всегда позади мужа, а тот разговаривает с учителем или с другими родителями. Несмотря на свой приметный наряд, она невидима. Кто знает, может, когда она улыбается, у неё на щеках ямочки? А под покровом кудри или, наоборот, длинные прямые волосы? А может, она и вовсе лысая?

– У нас в классе новенький, – сообщил я родителям за несколько месяцев до папиной смерти.

Папа тогда уже не мог работать полный день, но я ещё не знал почему. Он говорил, что просто сильно устал и решил побольше отдыхать. Я тогда и не подозревал о раковых клетках у него в теле.