На похоронах Настя не присутствовала, не видела подругу детства мёртвой, поэтому та для неё навсегда осталась живой и весёлой девчонкой.

Через несколько дней после похорон Кристина приснилась Насте. Вот они вдвоём в деревянном тереме, Настя наблюдает со стороны, как Кристина в отчаянии пытается разобрать бревенчатую стену, но у неё ничего не выходит.

– Ох, Настя, хорош терем, да никак из него не выбраться! – стонет девушка.

Проснувшаяся Настя вспомнила сон, и покрылась мурашками: страшно…

Кристинин любимый человек словно окаменел от горя… Он и так был скромным и немногословным, а тут и вовсе ушёл в себя.

В один из лютых зимних дней Роман Берестов повидал Павла Зорина. Почерневший от горя, мужчина словно постарел на несколько лет, лицо осунулось. Перекинулись парой фраз.

– Мы сейчас к Кристине пойдём, – угрюмо промолвил Павел.

– Так как вы там пройдёте, вон сколько снега намело? – махнул Роман рукой на сугробы.

– Да у нас тропинка намята. Мы туда с Люсей каждый день ходим.

Роман промолчал, у него как ком в горле застрял, и глазам стало больно. Каково это – идти на могилку к своему ребёнку?!

Дружный пятый класс был в сборе – сентябрь встретил ребят новыми предметами и учителями. Ольга Матвеевна стала вести у пятиклашек математику. Свой предмет она знала хорошо, но Насте не нравилось, что учить её будет мама. Ольга Матвеевна, стараясь не выделять дочку среди других учеников, напротив, относилась к ней подчёркнуто строго и суховато. Одноклассники даже сочувствовали девочке, когда учительница перегибала палку. Из мамы Ольга Матвеевна превратилась в требовательную учительницу.

Дочка любила маму, зато математику – нет. Девочка не любила точные науки, так что «пятёрка» давалась ей не так-то просто, нужно было проявить усердие и характер. Даже спустя годы Настя с содроганием вспоминала свои муки, и если дело касалось расчётов, говорила: «Отстаньте от меня, я гуманитарий».

В ноябре Настя поехала в санаторий. Не абы куда, а в Санкт-Петербург. Мама и Настя снова смотрели в окна поезда. Сумка с вещами огромная, хоть сам в неё полезай, – учебники все до одного взяты.

На перроне уже встречал мамин старший брат – дядя Витя. Не очень высокий, но крепкий, чернявый, с усами – дядя Витя смотрелся солидно. И выправка у него военная – прям каменная стена этот мужчина – сильный и надёжный.

Дома ждала многочисленная дядина семья – жена и трое детей. Олежка, тот самый, с которым Настя пасла коров, бросился обнимать сестру. Тётя Тамара, дядина жена, была гостеприимной, заботливой, радушной хозяйкой – и накормит, и обогреет. Она тоже была родом из Топольков.

Вечер прошёл за разговорами и расспросами – что да как. Дядина семья жила высоко – голова кругом идёт от такой верхотуры! За окнами красовался Петров град – завлекал огнями и архитектурой. Маленькая Настя влюбилась в этот город.

На следующий день мама и дядина жена тётя Тамара проводили Настю в санаторий. Они подошли к крохотному деревянному зданию. Но тогда двухэтажная постройка казалась Насте высокой – после деревни-то.

Расставаться горько – нужно продержаться целый месяц. Настя заплакала и уткнулась в мамино пальто. Мама не стала задерживаться и травить душу – пора уходить.

Новеньким давался час на заселение. В комнате уже орудовали девчонки – заправляли постели и раскладывали вещи. Настя разместилась у окна. Слёзы подступали – никакой санаторий ей не нужен. Дома лучше.

На первом этаже один за другим собирали отряды. Дошла очередь и до четвёртого, Настиного. Ребят больше, чем во всей Настиной школе – девятилетке.