Тут ему удалось подловить Фиону. Она всё же рассчитывала подойти к этому вопросу не сразу. Сначала расписать всё хорошее, а мелкие детали, вроде необходимости окунуться в мир бюрократии, когда-нибудь потом, не сегодня, не сейчас.

– Пока проблема в согласии. А так надо идти в мэрию и говорить с Фопсом – это в его власти, – рассказала очень нехотя жрица.

– Разве мы, как владельцы, не можем тут делать что хотим? – искренне удивился Фалайз.

– Мы владельцы, но мы одновременно с этим и поданные, поэтому, как бы мы там себя ни хотели именовать, суть в том, что решает в конечном счёте наш, скажем так, господин, управляющий городом. – Фиона поморщилась. – К тому же я уже пыталась подойти к этому вопросу через Петловича – он наотрез отказывается переименовывать село.

– Бедняга многое пережил, не хочет терять воспоминания, – лыбясь, заметил отрешённо Тукан.

– Так или иначе, нам предстоит посетить Фопса. Я уже записалась. На сегодня.

– Он что, теперь ещё и по записи?! – изумился крестоносец и сразу же, без паузы или перехода, принялся причитать. – Ох времена! Раньше мы вламывались к этому подлецу в кабинет в любое время…

– Ни разу мы не вламывались к нему в кабинет, – остудила его пыл Фиона, тоже ухмыляясь. – Но однажды вас двоих туда притащила стража.

Далее последовали короткие сборы, и группа выдвинулась в путь. Оулле в этом всём не участвовал и не горел желанием. Поэтому он очень хорошо видел странный куст, расположившийся среди таких же, но совершенно обыкновенных кустов, чуть поодаль от места разговора.

Куст этот мало чем отличался от собратьев, особенно если не приглядываться. Но вот если приглядеться, то можно было без труда заметить, что он, вопреки оптике и прочей физике, вообще не отбрасывал тени.

Словно почувствовав излишний интерес к своей персоне, куст исчез, растворившись в воздухе, издав напоследок неприятный звук «жс-с-с-ск». Оулле посмотрел на это всё безразличным взглядом, пожал плечами и смачно врезал себе молотком по уже распухшему пальцу, начиная жалеть, что он в это ввязался.

Ещё меньше рахейтицу хотелось отдуваться за остальных, но в этом плане выбора у него не было вовсе. Стоило Фалайзу, Тукану и Фионе уйти, как почти сразу, и получаса не прошло, к селу вышел гость.

Выглядел он неважно: порванная, пыльная, грязная одежда со следами пота; большой заплечный мешок, тоже в весьма плачевном состоянии; и выражение безысходности, застывшее на очень подвижном лице. Голову украшала, если так можно было сказать про данный головной убор, потрепанная соломенная шляпа.

Заметив Оулле, гость если и удивился, то особого вида не подал. Он уверенным шагом направился к церквушке.

– Ты кто и куда собрался? – окликнул его рахетиец, не прекращая забивать гвозди, но напрягшись.

– Меня Горчером звать, – невозмутимо представился гость. – Я старый, м-м-м, друг владельцев этого места. Ну, знаешь: Рионы, Баклана и…

– Их зовут иначе. – Оулле резко развернулся на месте и, недобро поигрывая молотком, сделал шаг в сторону Горчера.

– Я просто тебя проверял: мы не знакомы и всё такое! – запаниковал гость, резко сбавив в настырности. – Всё остальное чистая правда. Чистейшая!

– Чего надо?

Глаза Горчера забегали, а сам он как-то сжался.

– Залечь на дно на пару… эм, короче, пока меня не перестанут искать, ну, кхм, за то, что ищут. – Он очень нервно усмехнулся. – Знаешь, торговые дела и всё такое: иногда случается… всякое. Ты как рахетиец, которыйздесь, должен понимать такие штуки.

Оулле смерил Горчера долгим взглядом, но затем пожал плечами и вернулся к прежнему занятию. Торговец впечатление опасности не производил от слова «совсем». Скорее наоборот – выглядел так, будто его совсем недавно обидел весь мир.