Соседкой мамы по кровати на этот раз оказалась Нина Александровна Ежова, в прошлом преподаватель немецкого языка в горно-металлургическом институте им. Г.И. Носова в Магнитогорске. Позднее она преподавала русскую литературу в медицинском училище г. Свердловска.
И вот моя неграмотная ослепшая мама и эта интеллигентная женщина подружились.
Госпиталь большой, я часто отлучалась по делам, а когда возвращалась, заставала их за разговорами.
Однажды услышала: «А дети у тебя есть?» – спрашивала мама. «Да, сын, – отвечала та. – И внук».
Вот на этой теме они и открыли друг друга.
Дружба с Ниной Александровной продолжалась не один год, до самой смерти этой удивительной женщины. Мою мать она называла «мамой», и мама с готовностью «удочерила» её.
Спасибо Вам, Нина Александровна, за тепло, которое Вы подарили моей маме, она встречала его редко. За всё, за всё, а особенно за маму я всегда буду помнить Вас, пока жива.
Недавно в бумагах я обнаружила одно из поздравлений Нины Александровны. Она их писала в стихах.
Я написала о тех, кто вспомнились на данный момент. А сколько их – этих добрых людей, помогали маме во время войны? Со всеми она была приветлива, открыта, жизнерадостна. И главное – всегда сердечна, всегда участлива.
О, Муктананда! Я благодарна Тебе за эти слова. Они целиком относятся к моей матери.
«Того, кто раздаёт свою Любовь, всюду приветствуют с любовью… Поклоняйтесь Любви. Показывайте Создателю только явления Любви. Любовь могущественнее ядерной энергии… Любовь – истинное Высшее Я человека, его подлинная красота и триумф его человеческого существования».
На страницах этой «книги» мама появится ещё не раз. Наши с нею жизни сплавлены в одну.
Глава 3. Макар Алексеевич Семёнов
Отец
Те, кто позади тебя, критикуют тебя.
Те, кто рядом с тобой, вдохновляют тебя.
Те, кто впереди тебя, изменяют тебя.
Из интернета
В жизни его звали Михаил. Не нравилось ему имя, данное священником или родителями. Виновата в том пословица: «Макар телят гонял».
Пользуясь свободой в этом вопросе, задумал он сменить имя. Михаилом его и так уже звали. Шёл 1936 год. Он сдал документы на переоформление и, когда родился сын Владимир, в метриках в графе «отец» оказался прочерк: документы с новым именем не поспели не только к его дню рождения, но и никогда не были получены. Надвигался 1937 год – было не до того.
Эта путаница с отцовским именем сопровождала нас с братом всю жизнь. Позднее, когда Володя оказался «номенклатурным работником», он писал длинные объяснения в анкетах, почему его отец Макар, а сам он по паспорту Владимир Михайлович.
А я в паспорте именуюсь Валентиной Макаровной. Попадая в неловкие ситуации, я всегда что-то смущённо лепетала, почему в личной, в общественной, профессиональной среде я Валентина Михайловна, а по документам наоборот…
Есть, наверное, в этом какой-то таинственный знак, но пока нам не дано его понять. Как непонятно и то, почему я включена в конфликт со смертобожничеством.
Писать эту главу мне и легко, и трудно. Легко, потому что задача у моей рукописи особая. Ведь я рассматриваю её как исторический документ, который должен иметь практическое значение. Как метрики, как паспорт, как диплом или, на худой конец, трудовая книжка.
Только заполняю я не бюрократические бланки, а, по завещанию глубоко чтимого мною Николая Фёдоровича Фёдорова, который считал, что главное в деле воскрешения – любовь к умершим предкам, открываю своё сердце и отпускаю на свободу свои чувства как к живым, так и к мёртвым, особенно к тем, кого любила. Разные оттенки у этой любви, и зависят они от тех, о ком пишу.