Синтезаторам часто неуютно с самими собой, когда они ощущают собственную силу – способность видеть противоречия, распознавать конфликт и браться разрешить его тогда, когда другие отходят в сторону». Испытано не раз.

«Трудно радоваться дару, который отделяет человека от остальных»… Но… вот оно: «Но это дар, данный синтезатору, редкий дар и его нужно культивировать и совершенствовать».

Синтезаторы ищут разногласий, изменений, новизны. У них есть привычка оспаривать фундаментальные предположения. Синтезаторы расцветают от конфликта. Они прирождённые диалектики».

А идеалисты? Вот несколько штрихов, которые мне показались важными.

«Их интересуют социальные ценности… У них есть стремление к сильному чувству этики… Их интересуют глобальные цели и высокие стандарты. Они стремятся к перемирию, к консенсусу. В отличие от синтезаторов идеалисты не ценят конфликт и не получают от него удовольствия. Им он кажется непродуктивным и ненужным».

«Однако их восприимчивость вызывает и поощряет конфликт и расхождение во мнениях… Имея целый набор базовых ценностей, они приводят в соответствие с ними и методы их воплощения. И тут начинаются расхождения. Они отвергают методы и прагматиков (грубы и напористы), и реалистов (расчётливы), и особенно синтезаторов (неудобны, конфликтны). И при этом хотят, чтобы все были удовлетворены. В результате идеалисты страдают двумя взаимосвязанными болезнями: чувством вины и разочарования в самих себе, а также травмированными чувствами в связи с разочарованием в других».

Это самая многочисленная группа людей. Их – 37%.

Но в чистом виде не встречается ни один тип. Чаще возникают комбинации…

Синтезатор-идеалист сочетает противоположные базовые посылки: конфликтность-бесконфликтность, преданность согласию между людьми, с одной стороны, и невозможность согласия, с другой – поэтому «внутренний конфликт синтезатора-идеалиста неизбежен. Они производят впечатление теоретиков и не очень практичных людей.

Многое теперь разъяснилось. Я могла окончательно запутаться, заблудиться в самой себе, если бы не «сверхъестественная» помощь моего сына, если бы я не прошла многолетнюю школу послушания (с 1981 по 1992 годы) и не пришла к согласию с самой собою в сиддха-йоге. О чём впереди…

Возвращаюсь опять в детство. Там ещё одно ослепительное воспоминание.

Я держу в руках первую в своей жизни книгу с цветной иллюстрацией на первой странице. Что это за книга? Не помню. Кто создатель этой изумительной иллюстрации? Не знаю. Помню сам миг – во мне молнией сверкнуло чувство яркого счастья. Вспыхнул свет такой чистоты и красоты, что я запомнила эту первую встречу с книгой на всю жизнь. Оглядываясь назад, вижу, что это было настоящее знамение.

Шёл 1937 год.

Так и повелось в моей жизни: общие и личные мои проблемы иногда пересекались, а чаще расходились.

Я рано, с четырёх лет, узнала о существовании в себе того, что называют «внутренним миром», и он стал главным. В мире внешнем моим ангелом-хранителем была мама, а я так и осталась не бытовым, непрактичным человеком. Наши с ней сферы «деятельности» разделились.

Взвалив на себя быт, она дала мне возможность целиком уйти в себя. Всю жизнь я читала книги запоем, они и мама вскормили мой Идеализм, они создали мою судьбу.

Я живу на облаках в воздушных замках, в дыму фантазий. Сильфиды и феи, русалки и гномы, Джины из бутылки, выполняющие мои желания, колдуны и волшебники, «30 витязей прекрасных» и королевич Елисей для меня так же реальны, как во внешнем мире окружающие люди, предметы и события.

Если в утробе матери мы в свёрнутом виде повторяем эволюцию физического мира, то благодаря книге мы вступаем во владения духовными богатствами, созданными многими поколениями живших ранее людей.