– Здравствуйте, помните меня? – с хитрецой поинтересовался дедушка.

Таня сразу его узнала.

– Конечно, – ответила Татьяна и словила себя на мысли, что обрадовалась его звонку. – И повезло же вам на меня попасть, я же на горячей линии не одна работаю.

– А я специально попросил именно с вами соединить, пришлось подождать, когда вы закончите общаться с предыдущим клиентом.

– Вот как? – слегка удивилась Татьяна. – Замечательно. Ну как вы? Начали курс «Алмагом»?

– Начал-то начал. Но боюсь, что нет толку.

– Есть толк, – решительно перебила его Таня.

– Что вас больше всего беспокоит?

– Поясница. Рельсы же знаете, сколько весят?

– Сколько? – почему-то спросила девушка. Ей на мгновение действительно стало интересно. Если бы Татьяна разговаривала со строителем БАМа по видеосвязи, то наверняка бы заметила, что он весь аж просиял.

– О! Тут ничего сложного. Смотрите, рельсы бывают разные, – начал лекцию Иван Аркадьевич. – Р50, Р65, Р75. Так вот, чтобы не мучиться с вычислениями, марка железнодорожного рельса сама за себя говорит! Р50 значит, что она весит 50 кг, Р65 – значит 65 кг…

Таня вспомнила про регламент.

– Иван Аркадьевич, – снова перебила девушка. – Давайте про «Алмаг». У вас болит поясница, вы аппарат правильно прикладываете? Получается у вас с ним справиться?

– У меня розетка рядом, и он всегда под рукой. – А как вы его используете? – Включаю, переворачиваюсь на живот (это мне еще удается сделать, хоть и с трудом), кладу датчики на поясницу. Все по инструкции! Ну и дальше 20 минут лежу, мечтаю. Думаю, вот сойдет снежок, в нашем «Нефтянике» грязно, слякотно. Ворота на мою – южную – сторону еще не открыты, и нужно заходить через центральный вход. Там, где собака, Мухтар. И вот я уже у себя. Снег кучами лежит по обочинам, хожу в сапожищах взад-вперед по участку. Смотрю, что там за зиму произошло? Как мой амурский бархат, как мои яблони и крыжовник, как зиму перенесла жимолость? У меня пять кустов! Самая ранняя ягода. Июньская. Вы любите жимолость?

– Иван Аркадьевич, я уверена, что если вы будете продолжать курс магнитотерапии, то к сезону есть все шансы прийти и поздороваться со своим бархатом, а в июне собрать урожай жимолости.

– А вдруг нет? – с тревогой в голосе спросил Иван Аркадьевич.

– Давайте будем верить, что да, – твердо сказала Татьяна. – Итак, вы позвонили, у вас какой-то вопрос по эксплуатации? Может, что-то непонятно?

– Так-то понятно, но, понимаете, когда я его прикладываю, то ничего не чувствую. В чем же тогда лечение? – усомнился дедушка.

– А вы и не должны ничего чувствовать. Это же магнитная терапия. Вы лежите, размышляйте, представляйте садовые работы в этом сезоне, а магнитные импульсы в это время спокойно и настойчиво будут делать свою работу. Главное, не мешайте им, не дергайтесь, лежите смирно…

– Правда? – по-детски наивно уточнил дедушка.

– Правда.

– Спасибо, Таня, – уже бодрее поблагодарил Иван Аркадьевич. – До свидания.

– До свидания. Если что, обязательно звоните. Можете просить, чтобы со мной соединили. Я отвечу на все вопросы. Через неделю Иван Аркадьевич вновь решил кое-что уточнить, потом еще кое-что, и еще, и еще… И в итоге стал звонить регулярно. Татьяна сразу догадалась, что, в сущности, у него нет вопросов по эксплуатации аппарата. Дедушку нужно было просто постоянно подбадривать и внушать ему веру в победу, в то, что он непременно поправится. Привыкший к осязаемым, твердым, как рельса, аргументам, пожилой строитель БАМа с недоверием относился к идее исцеления невидимыми магнитными импульсами. Но другого выбора у него все равно не имелось. Лечение, которое предлагали ему раньше, сводилось разве что к снятию болевого синдрома. «Пейте таблетки. Мажьте мази. Если сильно болит, примите кетарол», – равнодушно говорил ему участковый терапевт. А вот невролог сразу порекомендовал «Алмаг», еще и рассказал, что аппарат буквально поставил на ноги уже не одного заслуженного работника строительной отрасли. Было и еще кое-что, из-за чего Иван Аркадьевич звонил Татьяне. Ему просто нравилось общаться с этой чуткой и внимательной девушкой. Возможно, он так компенсировал недостаток общения с собственной дочерью – вечно занятой, строящей карьеру дамой с регулярными, но холодными и какими-то дежурными вопросами о самочувствии и результатах терапии.