– Что случилось? – испугано спросила она, глядя на наши перекошенные лица.

– Ой, Катенька, Вадим и впрямь совсем плох. Когда это началось? Почему ты мне не позвонила? – спросила мама, едва не плача.

– Лиза, ты что?

– Ой, с Вадькой что-то совсем ужасное происходит. Он нас даже не узнал! А ещё там клопы разговаривают! – простонала мама.

– И ещё обещают, что придут, как только смогут! – добавила я, трясясь от страха.

Тётя Катя, глянула за наши с мамой спины и сказала:

– Понятно. Уже начали. Не волнуйтесь, ничего страшного. Просто Вадька, когда работает, он совсем отключается.

– Работает?! – ужаснулась мама.

– Ну, да.

– А клопы? – спросила я.

– Это тоже его работа.

– Ты хочешь сказать, что эти отвратительные существа связаны с работой Вадима? Это же просто какой-то кошмар! – простонала мама, опираясь рукой на стену, чтобы не упасть.

– Так, ясно, – сказала тётя Катя и, подхватив нас с мамой под руки, потащила из зала, – это моя вина: я совершенно забыла, как это действует на неподготовленных людей. Давайте-ка спокойно поговорим.

– Что, прямо здесь? – испугалась я.

А вдруг эти клопы вылезут прямо сейчас? Ведь я точно слышала, что один из них русским языком пообещал к нам прийти.

– Да нет, Машенька, пойдём в комнату, где ты будешь жить. Заодно и осмотритесь.

Я вздохнула с облегчением: даже если гадкие клопы вылезут, можно будет хотя бы спрятаться от них, закрыв дверь.

Мы снова пошли по пустынному коридору. Навстречу нам с весёлым приветливым лаем выскочил рыжий пёс.

– Гусарик! – обрадовалась я и подумала, что с ним мне не страшны никакие дрессированные говорящие клопы.

Тётя Катя широким шагом шла по необъятному коридору и кивала на двери:

– Это наша столовая… кабинет Вадима… спальня. А вот в этой комнате будет жить Маша. Ну и вы с Костиком до отъезда. Ничего?

– Не просто ничего, а ничего себе, – пробормотала мама, – Катька, я даже не предполагала, что у вас такие апартаменты.

– Да понимаешь, Лиза, – сказала тётя Катя, открывая дверь и приглашая нас войти в квадратную светлую комнату, – специфика Вадькиной работы предполагает, что он должен жить в непосредственной близости от рабочего места.

Комната была очень даже премиленькая. У меня в жизни не было таких покоев, но обещание противной твари навестить нас при первой же возможности, подпортило все мои восторги. И дверь никак не запирается… Ну, сегодня я буду ночевать не одна, но ведь завтра вечером папа и мама улетят!

Конечно, в двенадцать лет стыдно бояться каких-то там клопов, но они такие огромные, да ещё говорящие…

У меня по спине побежали мурашки.

– Садитесь, девочки, – предложила тётя Катя, сама, усаживаясь на диван, – а я сейчас попробую вам всё объяснить.

Она помолчала минуту, словно собираясь с мыслями, потом вздохнула.

– Конечно, Вадька сам должен был всё рассказать. Но он, видите ли, занят. А разговор должен быть непростой.

Она опять вздохнула, не зная с чего начать, тогда мама сказала.

– Катя, давай сделаем так: я буду задавать вопросы, а ты на них отвечать. Может быть, так будет лучше.

Но первый вопрос задала я.

– Тётя Катя, а клопы, правда, могут вылезти из аквариума и заползти в комнаты?

– Маша, это не клопы, а клоны. Понимаешь, все мы – миротворцы, и заняты очень серьёзным и важным делом.

– Я даже не представляла, что «Голубые каски» используют в своей работе таких отвратительных мутантов, – сердито сказала мама, – знаешь, в этом есть что-то нечистоплотное. Мне очень неприятно, что Вадим ввязался в такое дело. Жаль, что воспитывать его уже поздно.

– Причём тут «Голубые каски»? – не поняла тётя Катя.

– Ты же сама сказала, что вы – миротворцы. Я так поняла, что ради благих целей вы готовы использовать биологическое оружие. А как же все международные конвенции? Или для достижения высоких миротворческих целей все средства хороши? Катя, прости, но если бы я знала, чем вы тут занимаетесь, ни за что не попросила бы вас приютить Машку. Она ещё в том возрасте, когда плохое и хорошее может впитываться с одинаковой скоростью. А ваши дела, пусть и направленные на благое дело, отвратительны. Короче, извини за беспокойство, рада была вас с Вадькой повидать, но мы уезжаем.