– Что это у тебя? – теребя красную тряпку на шее Луппе, спросил отец. – Никак ты пионером решил стать?

– Кто такой «пионером»? – переспросил Луппе, проникновенно глядя в его глаза.

Отец рассмеялся.

– Тот, кто носит такой галстук.

Луппе утвердительно закивал головой.

– Какие твои годы! Вот пойдешь в школу и станешь, – сказал он, вылезая из кабины.

– Папка, папка, а можно мне в кабине посидеть? – с надеждой спросил Луппе.

Отец улыбнулся, взял Луппе за пояс двумя руками, запихнул в кабину и, опустив стекло, захлопнул дверцу.

– Не бибикай только, – сказал он и направился в дом.

Счастливый Луппе трепетно взялся за руль и, ощутив его ребристую оплетку из цветной проволоки, провел ладонью по всей поверхности замысловатого орнамента.

– Ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж… – произнес он, изображая заведенный двигатель, и покрутил тугой руль из стороны в сторону.

Луппе представлял себе, как подобно отцу едет в рейс. Он покачивался из стороны в сторону, словно началась неровная дорога, подпрыгивал на сиденье, поглядывал в зеркало заднего вида, проверяя перевозимый груз, и махал воображаемым грузовикам, что проносились мимо него.

На стекле висел чертик, сделанный из силиконовых трубок медицинских систем, Луппе коснулся его и, лучезарно улыбаясь во весь беззубый рот, созерцал, как тот покачивается в воздухе. Положив правую руку на рычаг переключения скорости, Луппе ощутил шероховатость розочки, в форме которой был сделан набалдашник, и глубоко вздохнул от удовольствия.

Выглянув в окно, Луппе увидел мать. Она торопливо шла по улице, неся в руках сетку с продуктами. Мать приветливо помахала Луппе, и он, открыв дверь, спрыгнул с подножки и, подбежав, взял ее за руку.

– Мама, что ты купила? – спросил он по-испански.

В ответ она протянула ему сетку, в которой лежала булка хлеба, две консервы и бумажный пакет с сахаром. Подозрительно рассматривая красный галстук на его шее, она сдвинула брови.

– А конфет? – состроив недовольную мину, спросил Луппе.

– В следующий раз куплю, – ответила мать, открывая калитку.

Луппе остановился.

– Что же ты? Идем обедать.

Луппе покачал головой.

– Не хочу, – сказал он, потупив взгляд.

– Что значит «не хочу»? – строго спросила мать. – А ну, марш в дом.

Луппе переминался с ноги на ногу.

– Ну? Я долго буду повторять?

Взглянув на мать исподлобья, он снова повесил голову.

– Что это у тебя на шее? Ты зачем это повязал? Это что, ткань из комода? Ну же, негодник, немедля отвечай мне!

Не поднимая головы, Луппе виновато кивнул.

Мать глубоко вздохнула:

– Нельзя тебя оставить ни на минуту… идем обедать… горе ты мое.

Луппе закрыл за собой калитку и, надув губы, поплелся следом за матерью. Сняв в сенках обувь, они поставили ее на клеенку и зашли в дом. На кухне хлопотала бабушка. Накрывая на стол, она по-старчески кряхтела. За столом сидел отец и бегло прочитывал статьи из свежей газеты. Недовольно зыркнув на внука, бабушка указала ему на место за столом. Он послушно сел рядом с отцом.

Уверенно орудуя половником, бабушка разливала суп по тарелкам и ставила их перед каждым членом семьи, начиная с отца, строго по статусу. Луппе находился в самом низу этой иерархии. Увидев плавающий в тарелке лук, он сморщился и попытался выловить его ложкой.

– Ешь, – строго сказала бабушка, – хлеб бери… свежий, мать купила.

Луппе взял хлеб и, откусив кусок, медленно стал его пережевывать.

– А ну ешь, кому говорю! – сурово произнесла бабушка. – Кости одни, худой, как дьявол.

Луппе неспешно вылавливал из супа картошку и высасывал жижку, оставляя на дне тарелки капусту и лук.

– Консервы сегодня давали, – сказала мать отцу.