– Неужели можно так долго находится без движения? – еле слышно произнес Рауль.

«Мистер суровость», сочтя вопрос риторическим, ничего не ответил, а лишь плотнее укутался в плащ. На фоне Рауля, отчётливо ощущалось, то спокойствие и безразличие к происходящему в котором он пребывал. Нервы Рауля же, напротив, были накалены до предела. За ширмой внешнего спокойствия бушевало желание активности и скорейших действий, дабы скорее избавиться от нервозности ожидания.

День потихоньку угасал, и через своеобразное окно, которым служил вход в пещеру, все присутствующие могли заметить, как солнце, обагрившись красками заката, скрывается за горизонтом и приглашает сумерки.

Терпение Рауля иссякло. Он встал со своего места и собирался было направится к человеку со шрамом, но вдруг вдалеке раздался приглушенный звук весел. Рауль тут же вернулся на место и буквально вжался в стену, а сердце учащенно забилось. «Мистер суровость» поднялся и стал жадно всматриваться в водную гладь. Звук весел все нарастал, постепенно стали доносится отголоски редких фраз, но пока, ввиду отдалённости, разобрать что-либо было невозможно. Наконец на водной поверхности появилась легкая рябь, свидетельствующая о приближении какого-то объекта, и в пещеру вошла лодка.

На сей раз на борту было пятеро человек: двое на корме, двое на веслах, а на носу, как и прежде, стоял незнакомец из трактира. Напряжение Рауля достигло предела, и тело охватила легкая дрожь. Это было похоже на предэкзаменационное волнение, которое длится до тех пор, пока не вытащишь билет и не приступишь к подготовке. Рауль мысленно умолял человека со шрамом скорее достать этот билет, чтобы избавиться от сковывающей нервозности.

Лодка уже почти достигла середины внутренней бухты, и разговоры пассажиров были отчетливо слышны.

– Зря ты упрямился, Олаф был очень зол, – сказал один из сидящих на корме, обращаясь к незнакомцу из трактира.

– Сомневаюсь, что небольшая отсрочка станет для него критичной, – ответил тот.

– Брось, ты же понимаешь, что ему плевать на груз. Его раздражает твое своеволие и нежелание подчиняться. Вдобавок, мерзавец Скали не упустил возможности припомнить все твои прошлые проколы, что привело Олафа в настоящее бешенство.

– Ему нечего мне предъявить, а наши порядки запрещают без оснований отправить меня к костлявой. Так что он может беситься сколько вздумается, пока я чист перед братством, мне ничто не грозит.

– Ты совершенно прав, но это «пока» весьма хрупкое. Если Скали будет настойчив, он может помочь ему обойти это препятствие, и тогда даже высшие силы не смогут нас спасти.

– Успокойся, это касается только нас с ним. Так что при самом плохом раскладе у вас просто станет на одного друга меньше.

– Я надеюсь, это была шутка…?! Ты действительно считаешь, что в случае чего мы останемся в стороне? – с упреком спросил один из сидящих на корме.

Все остальные с возмущением посмотрели на незнакомца из трактира.

Тот был явно тронут. Он обернулся и встретил вопросительные взгляды своих товарищей.

– Спасибо друзья, извините, если обидел. Даю слово, отныне буду очень осторожен и не дам этому морскому шакалу повода натравить против меня…

Он запнулся и извиняющиеся поднял руки.

– Хотел сказать против нас, остальное братство, – поправился он.

– Другое дело, – произнес одобрительно кто-то из его товарищей.

В приподнятом настроении незнакомец из трактира еще раз окинул взглядом своих друзей.

– Клянусь дьяволом, очень скоро Олаф пожалеет, что решил связаться с нами. А теперь хватит соплей, давайте как можно скорее закончим с этим и устроим шикарную пирушку!