Они замолчали и некоторое время шли молча.

– Мне кажется, я понял, что ты хотел сказать, – наконец начал Рауль, – но мне понадобится время.

– Не стоит спешить, контроль эмоций требует неторопливости.

– Что нам делать с нашим другом? – резко сменив тему продолжал Рауль.

– Насколько я понимаю, единственная надежда – возвращение губернатора.

– А если он не успеет вернуться?

– Значит, судьбе угодно, чтобы мы не вмешивались в её планы.

– Тебе не кажется, что с таким отношением к жизни мы рискуем стать безвольным стадом баранов?

«Мистер суровость» склонил голову и нахмурил лоб.

– Малыш, жизнь прекрасна и щедра, она не требует от нас бесполезных жертв и лишений. Нужно лишь научиться слышать её лёгкий шепот, который подсказывает дальнейший путь. Когда ты научишься этому, то сотни дорог и обстоятельств сойдутся для реализации самых смелых решений. Если же ты будешь действовать ей наперекор, то она закроет перед тобой уже распахнутые двери так крепко, что ни один молот не сможет их проломить.

Рауль смотрел на него с широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом.

– Когда ты собирался посвятить меня в эти откровения, если бы не сегодняшнее происшествие?

«Мистер суровость» пожал плечами.

– Не знаю, стал бы вообще, я и сейчас сомневаюсь в правильности этого решения. Люди твоего возраста вряд ли готовы всё это осознать.

Рауль задумчиво сжал губы. – Позволь мне судить об этом.

За разговором они совершенно незаметно добрались до дома. На улицу опустились сумерки.

Рауль непроизвольно зевнул и бросил взгляд на часы. Думаю, на сегодня с меня хватит бесед на глубокие темы, нужно как следует отдохнуть перед завтрашним днём.

– Конечно, тем более и сам мечтаю оказаться в кровати.

Они пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по комнатам.

Едва Рауль закрыл за собой дверь, он тут же вышел на балкон и, устроившись поудобнее в кресле, погрузился в глубокие раздумья. Он понимал, что «мистер суровость», по крайней мере которого он знал с детства, совершенно не тот, кем искусно прикидывался все эти годы. Однако данное обстоятельство и причины, по которым он это делал, сейчас меньше всего беспокоили Рауля. В первую очередь его мучал вопрос, насколько реально всё то, что он услышал от своего опекуна, и можно ли всерьёз этому доверять. Трезвый разум отвечал категоричным отказом, но внутренний голос и некая новая сила, которую раньше он никогда не ощущал, но которая после разговора с «мистером суровость» стала робко подавать голос, осторожно предлагали прислушаться к словам своего старого друга. Рауль не мог трезво рассудить, что это за голос и откуда он взялся. Пока что он мог лишь констатировать, что разуму приоткрывается нечто неведомое и таинственное, и это нечто начинало притягивать и манить Рауля. В предвкушении объятий этого таинственного «нечто», стали меркнуть те радости и устремления, которые ещё утром будоражили его молодую голову, суля успех и расположение губернатора. Рауль мечтательно поднял голову к небу, усеянному сотнями звёзд, и поймал себя на мысли, что впервые в жизни весь мир со своей красотой и радостями оставлял его полностью равнодушным и безучастным, ибо зажимал в тесные рамки его физического существа. Ему хотелось чего-то большего, что выходит за границы понимания обычных людей, а звёздные дали раскинувшиеся над головой словно убеждали в правоте догадок о ничтожности человеческого бытия на фоне чего-то более могущественного, рядом с чем человеческая жизнь просто меркнет.

За своими размышлениями Рауль совершенно потерял счёт времени, и лишь когда часы перешагнули далеко за полночь, он почувствовал, как остро нуждается в отдыхе. Неспешно покинув балкон, он расположился на кровати и почти мгновенно провалился в сон.