– Добрый день, Рауль! Не окажешь мне честь? – произнес граф глубоким голосом, указывая рукой на место напротив себя.

– С удовольствием, – с усилием выдавил из себя Рауль и удобно устроился на мягкой подушке.

Карета снова тронулась. Как только Рауль оказался в обществе графа, его охватило странное смущение, перемежающееся с чувством неловкости. Это было продиктовано тем, что в обществе графа, по непонятным причинам, Рауль почувствовал себя ни в своей тарелке. Ситуацию усугублял пронзительный оценивающий взгляд графа, он им буквально сканировал молодого человека. Повисло молчание, которое граф казалось не собирался прерывать, а Рауль не решался из-за более высокого положения собеседника.

– Я тебя смущаю? – наконец, начал граф.

– Нет, с чего вы взяли?

– С твоего напряженного состояния и легкой нервозности, которую ты тщательно пытаешься скрыть.

Рауль был поражен его проницательностью. Насколько граф оставался для него закрытой книгой, настолько же сам Рауль был открыт и понятен до последней запятой.

– Это моя обычная реакция на малознакомых людей, не более того.

– Ты мизантроп, – загадочно произнес граф. – Весьма интересно, видимо, мое первое впечатление о тебе было весьма поверхностным, а такое случается крайне редко.

– Это плохо?

– Любые события, способные меня удивить, вызывают интерес… По крайней мере, пока их природа не становится ясна, либо я полностью не разочаровываюсь в их содержании. Что касается мизантропов, то на мой взгляд, есть только две причины, толкающие людей к уединению. Первая – ограниченность и неполноценность, что естественным образом подвигает общество на изоляцию от данного субъекта, и он вынужден замыкаться исключительно на себе. Вторая же, напротив, продиктована особенностью самой личности, благодаря которой он ощущает свое превосходство над всеми слоями общества. В этом случае уже он добровольно отторгает общество из своей жизни, как чуждое и не способное дать что-то стоящее. Подобные люди, даже пребывая в неведении своей индивидуальной природы, всегда интуитивно ее ощущают и обосабливаются от окружающего мира. Я убежден, что ты относишься именно ко второй категории, и потому, хочешь того или нет, вынужден нести это ярмо большую часть своей жизни. Именно это позволяет тебе действовать нестандартно и абсолютно непредсказуемо. Однако, чем больше ты сторонишься людей, тем активнее они стремятся к твоему обществу.

Глаза графа хищно сузились.

– Чем меньше люди что-то понимают, тем сильнее их к этому влечет.

– Не хочу расстраивать вашу интересную гипотезу, но мне явно неприсущи качества любимца публики, и уж тем более я их не ищу.

Граф холодно улыбнулся.

– То, что ты не ищешь, не значит, что оно не ищет тебя. Напомни события на «Везучем», сделавшие тебя капитаном?

Рауль растерялся.

– Случайное стечение обстоятельств.

Граф усмехнулся.

– Да нет, мой юный скептик, обстоятельства – это просто инструмент сил, природа которых настолько могущественна, что ты и представить не можешь.

Некоторое время граф смотрел в окно, а затем вновь пригвоздил Рауля своим стальным взглядом.

– Я, конечно, могу ошибаться, но что-то подсказывает, что уже с детства ты ощущал свою непохожесть, и забавы сверстников вызывали у тебя лишь скуку. Тебе жаждалось нечто иного, что не способны дать ни деньги, ни положение. Именно в поисках этого «нечто иного» ты отправился сюда, и именно это «нечто иное» и помогло тебе вытащить вас из той передряги с английским фрегатом.

Граф откинулся на спинку сиденья и посмотрел в окно.

– Запомни простую истину: стадо баранов всегда будет подчиняться пастуху, в то время как пастух никогда не станет подчиняться стаду баранов.