Этот справедливо сердитый мужчина ещё раз внимательно посмотрел на меня.

– Папа, – она взяла его за руку, – ну, прости меня. Просто Сеня спас меня от хулиганов в метро. Они ко мне приставали, отобрали книгу…

– Хулиганы? Книгу отобрали? – взгляд её отца сменился с гневного на очень тревожный. – С тобой всё в порядке?

– Да, всё хорошо, – Алёна воодушевилась, видя, что эта новость сменила отцовский гнев на милость, – ты знаешь, их было трое, а Сеня так ловко заломил одному руку, что они его испугались и убрались из вагона.

– Спасибо вам, молодой человек, – он протянул мне правую руку, – вы спортсмен? Судя по рукопожатию, да.

– Здравствуйте, – мой голос несколько дрожал от волнения, – да, я занимаюсь самбо.

– Папа, мы с Сеней ходим на одни подготовительные курсы, – вставила Алена, – но на разные факультеты.

Взгляд отца Алёны приобрёл оттенок уважения.

– Это всё замечательно, – он говорил ещё строго, – но надо и на время иногда смотреть. Извините, нас, Сеня, но я забираю дочь домой. Спасибо вам, что выручили её. До свидания.

С этими словами, он взял дочь за руку и повел Алёну к эскалатору. На полпути она вдруг бегом вернулась ко мне. В руке у неё уже была авторучка.

– Звони мне, – она схватила мою ладонь и быстро вывела ручкой несколько цифр.

Затем она нежно поцеловала меня в щёку и убежала к отцу. Стоя на эскалаторе рядом с ним, она помахала мне рукой и скрылась за краем свода станции. Я стоял один посреди вестибюля, заполнявшегося очередной порцией спешащих по своим делам людей, а у меня росли огромные крылья от счастья. Меня впервые в жизни поцеловала девушка, да к тому же ещё та, в которую был по уши влюблён. Ощущая только сладостное послевкусие её поцелуя на щеке, не видя и не слыша ничего вокруг, я ехал три остановки на метро и перерисовал в свою записную книжку её телефон прямо на первую страницу до буквы «А». Именно перерисовал, стараясь запечатлеть все загогулины её почерка. Добравшись до дома, я поужинал, не рассказав матери о своём приключении. Руку с телефоном Алёны я не мыл вовсе, но надпись неумолимо стиралась. Звонить ей было уже поздно, да и в такое время неприлично, поэтому я с нетерпением ждал завтрашнего дня.

– Сеня, – сказала мама, – ты какой-то сегодня странный, молчаливый что-то, светишься и улыбаешься. Что хорошего произошло?

– Мама, просто сегодня, – ведь не мог я рассказать ей про хулиганов и про Алёну, мне показалось, что это её очень расстроит, поэтому начал бессовестно врать, – на курсах преподаватель поведал нам весёлую историю, вот я и вспоминаю её.

– Ну, вспоминай, вспоминай, – мать вдруг приметила у меня край надписи на ладони и строго посмотрела мне в глаза, – только помни, что у тебя выпускной класс и экзамены в Университет. Абсолютно не нужно, чтобы эта твоя история выбила тебя из колеи, и ты провалил экзамены. Запомнил?

– Конечно, мама, – мои уши загорелись, и я понял, что мать догадалась о моём вранье.

Я зажал ладонь с алёниным телефоном.

– Мама, я… это…, – моё невнятное бормотание никуда не годилось.

– Как её зовут, эту твою историю? – мать лукаво улыбнулась.

– Алёна, – признался я и ещё больше покраснел.

– Хорошее имя, – мать выдохнула, – только, сынок, пожалуйста, не теряй головы из-за этой Алёны, у тебя очень ответственный период.

Извинившись перед матерью за свою ложь, я рассказал про Алёну, но скрыл инцидент с хулиганами. Она порадовалась, что у этой девушки тоже впереди экзамены, и понадеялась на её благоразумие.

Ночью я спал ещё хуже, чем в прошлый раз. Мне мерещилась улыбка Алёны, моя щека отчётливо хранила прикосновение её нежных и тёплых губ, я явственно ощущал тонкий аромат соблазнительных духов, которые учуял, во время её поцелуя, а память бесконечно воспроизводила её ангельский голос. Утром, вставая с будильником, я чувствовал себя разбитым, но таким счастливым. Я принял холодный душ и взбодрился. Надпись на ладони почти стёрлась, несмотря на мои старания её не смывать.