Данный факт находит многочисленные подтверждения в современном правовом пространстве, прослеживается он и в различных исторических документах. Так, еще Общеземское уложение для прусских государств, датируемое 1794 г., гласит, что «поскольку использование какой-нибудь вещи необходимо в интересах общего блага, государство может предписать использование ее, карая в уголовном порядке пренебрежение последним».[55] Словосочетания «общее благо», «государственные интересы», «общественные интересы» подчеркивают то, что помимо субъективных прав, принадлежащих различным участникам правоотношений, еще в Средние века признавалось наличие определенных интересов, которые полностью с правом не совпадали, однако ему и не противоречили, опосредуя собой удовлетворение значительного круга потребностей.

Изучая генезис категории «законный интерес» в законодательстве, можно отметить, что отдельные законодательные акты, не употребляя данный термин как таковой тем не менее стоят на страже не только субъективных прав, но и законных интересов участников правоотношений. Примером сказанному может послужить «Акт для защиты торговли и коммерции от незаконных ограничений и монополий»,[56] более известный под названием «Закона Шермана», принятый в США в 1890 г. Данный документ самим своим предназначением способствует реализации многочисленных законных интересов в сфере предпринимательских отношений огромного числа субъектов, которые до этого не могли найти способов своей реализации в результате доминирующего положения на рынке избранных.

Существуют примеры отражения в законодательстве различных исторических периодов законных интересов определенных категорий лиц, либо законных интересов, существующих в конкретных сферах. Сказанное также вполне объяснимо и определяется как тактическими целями правового регулирования, так и проблемными вопросами в наименее урегулированных сферах общественных отношений. Так, в начале XX века довольно значительное количество противоречий сохранялось в регулировании трудовых правоотношений. Однако различными правовыми актами многих государств мира признавались не только субъективные права участников трудовых правоотношений, но и их законные интересы.

Например, в Политической конституции Мексиканских Соединенных Штатов от 5 февраля 1917 г. говорится, что «не являются монополиями объединения рабочих, организованные для защиты их собственных интересов».[57] Другими словами, можно отметить, что в законодательстве признается право не только на существование, но и на защиту законных интересов различными не запрещенными законом способами.

Социальные законы Веймарской республики также признают наличие у субъектов правоотношений охраняемых законом интересов. Так, Закон о производственных советах от 4 февраля 1920 г. гласит, что «если представители рабочих и служащих, которые составляют меньшинство нанявшихся, рассматривают принятое производственным советом решение как наносящее ущерб важнейшим интересам представляемых ими нанявшихся, они могут изложить свою точку зрения в особом решении и представить его нанимателю».[58]

Примерно аналогичное положение закреплено в преамбуле Конституции Французской республики 1946 г., где говорится, что «каждый человек может защищать свои права и свои интересы с помощью профсоюзной организации и присоединяться к профсоюзу по своему выбору».[59] Примечательно, что права и интересы, в данном случае, законодателем осознанно разграничиваются.

В российском же законодательстве одним из первых нормативных актов, закрепляющим непосредственно категорию «законный интерес», явился ГПК РСФСР, принятый 7 июля 1923 г.