– Напомни-ка, Пересвет Олегыч, почему ты не забираешь волосы в хвост? – жуя огромный блин, поинтересовался звукарь, и присел напротив него.

– Во-первых, с каких пор мы перешли на «ты»? А во-вторых, резинка больно стягивает кожу, и потом у меня целый день болит голова.

– Так почему бы их не отстричь?

– Потому что, – грубо отрезал Пересвет. – Я дал обещание.

– Кому?

– Себе.

Парень непонимающе уставился на коллегу, ждал пояснений, но Пересвет лишь откусил масляное угощение и запил его молоком. Тогда звукарь усмехнулся и сказал:

– Кстати, насчёт Тяпкина…язык из одного места высунь и скажи ему, наконец, что требуешь премию. А то он так и будет на тебе выезжать. Или хлопков по спине хватит?

Устав от расспросов и наглого раздолбая, который работает у них без году неделю, Пересвет захватил бумаги и выбежал на улицу. Рабочий день закончился, можно было и раньше уйти, корил он себя, спеша домой.

Вообще-то, работа ему нравилась – платят прилично, на жизнь хватает. Если считать дополнительные кружки. Он любил дарить людям праздник и становиться частью действа. Это не мешки таскать. Хотя грузчиком побатрачить тоже успел. С месяц отработал и ушёл: ручки хиленькие, волосы мешаются, как не собирай их в хвост, ещё и учеба выкручивает из тяжелой головы последние гайки. Натерпелся, в общем.

Но сейчас с каждым мероприятием становилось всё сложнее – дети не слушали, а родители не слышали. Пересвет расстегнул пальто и торопливо шёл мимо ларьков с запахом шаурмы, шашлыка или гари, мимо голых деревьев и низких заборчиков в парках, мимо детских площадок с толпами ребятни, и всё думал, что делает недостаточно. Раньше он считал, что всему должен быть предел. Но всё больше убеждался в обратном – ненасытные люди жаждут хлеба и зрелищ, неважно, какой ценой, главное, чтобы было весело. А то, что дети не знают простых вещей – это так, ерунда.

Ему временами казалось, что сколько бы ни старался – всё впустую. Собственная беспомощность душила, как и родная столица. Пересвет вдруг почувствовал, как насквозь провонял городом: выхлопными газами, дуновением сырого бетона в недрах метро, тошнотворным запахом чьих-то тяжёлых духов и копотью дорог…Его затягивало вязкое, клокочущее нутро мегаполиса. Каждый шаг отдавался болью в висках.

Пересвет резко остановился посреди улицы и вскинул голову к тёплым лучам весеннего солнца: глаза тут же заслезились. Сняв очки и смахнув пару солёных капель, он пошёл дальше. Мимоходом поздоровался с добродушной старушкой-консьержкой, забежал в лифт и уехал на свой этаж.

«Хватит! Надо сменить обстановку», – подумалось ему, едва захлопнул дверь квартиры. Под ботинком что-то хрустнуло. Пересвет отступил на шаг и с ужасом обнаружил разбитую раму с копией своего диплома.

– Чёрт!

Аккуратно собрав осколки, Пересвет вытащил бумажку, прошёл в комнату и бережно уложил её в первый ящик стола. Новую раму решил купить позже. Только он закончил готовить ризотто с морепродуктами, как зазвонил домашний телефон.

– Слушаю.

– Сынок, это я, – в трубке раздался мягкий женский голос.

– Привет, мам.

– Как Масленица?

– Думал, хоть на этот раз пройдёт лучше. Ага, конечно! Мало того, что отгадали мало, так ещё и перессориться успели.

– А что ты хотел? Это дети.

– Хотел привить людям любовь к сказкам и родной культуре.

– Успеешь ещё, на это время нужно, и немало. Слушай, может, бабушку проведаешь? У неё ведь юбилей скоро.

– В Тулу ехать?! Мам, бред не неси. У меня и так работы по горло. Сама знаешь…

– Знаю, потому и говорю, – непоколебимо ответила женщина. – Выгоришь ты на своей работе, Пересвет. Мне ли не знать?