Когда мать говорила с ним полным тревоги и жалости голосом, отказать ей было просто невозможно.

– Ладно, что-нибудь придумаю…Отдых бы сейчас и правда не помешал. Но ничего не обещаю. Как отец?

– Работает. Эх вы, трудоголики мои…, – женщина ласково усмехнулась. – Ну, не буду отвлекать. Позвони, как решишься взять перерыв.

– Договорились. Пока, мам, – неохотно добавил: – Передай отцу привет.

Наступили выходные. Пришло время обмозговать то, что было вчера. Терпение было уже на исходе. Пересвет сделал звонок начальству и взял недельный отпуск. Директор согласился, ведь отпуска прилежный работник не брал довольно давно. К тому же все успели заметить его угнетённое состояние, а терять одного из лучших сотрудников коллектив не собирался.

Прощёное Воскресенье Пересвет традиционно провёл у родителей. В их большую квартиру по праздникам набивались все родственники – близкие, дальние, и, как говорится, седьмая вода на киселе. Этот год исключением не стал: широкий раздвижной стол ломился от блинов с разными начинками, крепкого чая и всевозможных соусов – от сметаны и мёда до томатной пасты и грибов с майонезом.

Во главе стола сидел Олег Дивеев, отец Пересвета, и его мать, Катерина. Сына они посадили между двоюродными братьями и сёстрами. Места он занимал мало, но родственники зажали его так сильно, что сложно было и вилку в руку взять. Закипел чайник. Мать побежала разливать кипяток по кружкам с ядрёной заваркой. Отец о чём-то спорил с младшим братом. При этом он ни разу не взглянул на единственного сына, лишь накалывал на вилку блины, щедро сдобренные красной икрой, которую дальние родственники привезли с не менее дальней Камчатки, и размеренно их жевал.

Остальные не отставали. Двоюродные сёстры Пересвета, старшеклассницы, весело шушукались о парнях из школы и о ночных дискотеках, братья – о новых играх. Старшие же, в свою очередь, вели шумные дебаты на тему мирового порядка, политики, и заодно жаловались на проказы детей.

Пересвет ел молча. Когда у него что-то спрашивали, он, конечно, отвечал, но сам на рожон лезть не собирался – конфликтовать с роднёй себе дороже. На блины, после рабочего застолья, смотреть ему не очень-то и хотелось. Но из вежливости пришлось наложить себе несколько, изворачиваясь от плечистых братьев и сестёр словно уж на сковородке.

Мать и сердобольные тётушки начали разносить гостям дымящиеся кружки. Пересвет бросил на неё взгляд, полный надежды:

– А кофе есть?

– Нет, сынок, – покачала головой Катерина. – Пей, что дали.

С этими словами она убежала на кухню, за второй партией чая. Пересвет заглянул в кружку с коричневой жижей, на поверхности которой плавали крупные чаинки, и поморщился. На работе было ещё хуже. Молоко. Желудок требовал запить пропитанные маслом блины, но хлебать бурду он не собирался. В итоге Пересвет невозмутимо встал из-за стола, чем приковал к себе взгляды шумных родственников, поправил неизменный бирюзовый пиджак, и с гордым видом ушёл на кухню.

Мать и тётушки хлопотали над десертами. Увидев сына, Катерина спросила:

– Чай не стал, да?

– Выпью обычной воды, – сухо ответил он, открывая кран.

Одна из тётушек рассмеялась:

– Кофе ему подавай, барин нашёлся.

– Я чифирь не пью, – спокойно ответил Пересвет и отхлебнул воды из гранёного стакана.

– Какой языкастый стал! А с виду воспитанный мальчик. Ты, сестра, много его баловала, – с укором посмотрела на Катерину высокая худая женщина. – Пожинай плоды.

Пересвет стукнул стаканом по столешнице. Вода расплескалась, а тётушки вместе с матерью едва не подпрыгнули.

– Моё воспитание вас не касается. Лучше о своих детях волнуйтесь. Послушали бы, какие темы они за столом обсуждают…