Так и знал. Отчитают. Но после вправки мозгов быстро отпустили. Пересвет сел за рабочий стол, аккуратно поставил рядом недопитый американо и тяжело вздохнул. В кабинет тут же зашла миловидная полная брюнетка, которой на вскидку можно было дать лет тридцать-тридцать пять, и прикрыла за собой дверь. Свободной рукой она держала бумажный поднос с двумя стаканчиками кофе.

– Светик, ты сегодня поздно. А я вот тебе кофе принесла. Всё, как ты любишь – чёрный, без сахара.

– Алла Петровна, я вам очень признателен, но, как видите, уже пью свой американо, – демонстративно кивнул он на кофе.

– Аллочка, – кокетливо поправила она его. – Мы ведь не чужие люди, Светик.

Молодого человека передёрнуло.

– Аллочка, – выделил Пересвет, – Прошу вас, никаких уменьшительно-ласкательных. Я так с ума сойду.

– Хорошо-хорошо. Но пообещай, что заглянешь к нам с детками как-нибудь вечерком. Ванечка и Машенька так давно не принимали гостей…, – лукаво подмигнула женщина.

Тяжёлый вздох вырвался из груди Пересвета снова, и он нехотя кивнул.

– Другое дело! А кофе тебе я всё-таки оставлю. Вижу, не выспался совсем. Может, помочь?

Коллега поставила один стаканчик на стол и кокетливо стрельнула карими глазами в сторону Пересвета. Её пышные груди вплотную приблизились к плечу молодого человека. Сегодня женщина надела кипенно-белую блузку и расстегнула верхние пуговицы, мол, чересчур сильно утягивали.

– Алла Петровна, не напирайте, – потребовал он.

После настойчивой просьбы женщина хищно улыбнулась, выкинула в корзину прямо у ног Пересвета подставку для кофе, отхлебнула из своего стаканчика и поцокала в коридор. Его вежливая грубость ничуть не смутила Аллу Петровну.

Вновь скрипнула дверь.

– Ну что вам ещё? – Пересвет закатил глаза.

В кабинет зашла уже другая женщина: высокая, стройная, лет на пять моложе Аллы Петровны. Её рыжие от хны волосы спадали на глубокое декольте белой рубашки, а длинные ноги прятались под чёрной юбкой-карандашом. Цоканье её высоких каблуков Пересвет обычно не мог спутать ни с чьим, но сегодня из-за одной настойчивой барышни он пропустил его мимо ушей. Женщина бегло осмотрела коллегу и бросила неоднозначный взгляд на второй стаканчик американо.

– Доброе утро, Инга Дмитриевна! Я как раз собирался к вам зайти, – заискивающе улыбнулся Пересвет, а сам всё норовил заглянуть не в глаза женщине, а гораздо ниже. Но совесть не позволила. – Отпустите через неделю до обеда? К стоматологу надо.

– Пересвет Олегович, куда же вы столько кофе-то пьёте?

– Привычка, – пожал плечами он.

– Следите, пожалуйста, за своим здоровьем. И не перерабатывайте, – отчитала его Инга Дмитриевна, – Иначе, боюсь, нам с вами придётся расстаться. Зрителям абсолютно точно не понравится полуживой ведущий с жёлтыми зубами.

Про себя Пересвет усмехнулся: «расстаться…Можно подумать, мы встречались…Так бы и сказала – нажалуюсь директору и уволят», но ей только вежливо ответил:

– Учту, Инга Дмитриевна.

– И, конечно, поступите по-своему…

На этот раз Пересвет промолчал и отхлебнул остывший американо. Кофе неприятно кислил. «Фу, они что, сменили поставщика зёрен? Или с обжаркой напортачили? Сегодня явно не мой день», – ворчал про себя Пересвет, начиная доставать из кейса бумаги. Инга Дмитриевна со вздохом покачала головой и вышла.

Совещание Пересвет не пропустил: собрал документы, доел сэндвич и спокойно зашёл в круглый просторный кабинет. За длинным столом уже сидели все коллеги и директор Дома Культуры. Сонные лица надёжно скрывались за непроницаемыми масками серьёзных людей.

– Раз все в сборе, давайте начнём, – предложил начальник, раскладывая перед собой бумаги.