Чертов умник тут же предложил пари, кто кого сильнее – на правую и левую руки, с закладом в десять марок. Гусь сгоряча согласился – выглядел чертов новобранец не слишком мощным. Жилистым оказался, засранец, и скуповатый, но азартный водитель проиграл аж двадцать монет. И вдобавок получил назидательную лекцию, что интеллект и сила вполне сочетаются, и его камрад по экипажу, как и положено истинному арийцу, сочетает в себе то, что должно быть у каждого германского мужчины: волю, силу и разум. Оказалось, что этот субчик, очкарик-заряжающий – доброволец, сын видного городского чиновника, почти бонзы, и не так прост, как показалось наивному водителю.

– Если бы не очки, я бы, безусловно, стал наводчиком. Но стекляшки не дают толком работать. Потому придется набраться опыта, а когда буду офицером – это уже не станет таким препятствием для карьерного роста.

– Что же ты не пошел сразу в штабные? – попробовал поддеть его Гусь, огорченный и проигрышем, и потерей денег.

– Каждый немецкий мужчина обязательно должен пройти дорогой солдата. Боевой опыт – основа для дальнейшей работы. Плох тот штабник, который является чистым теоретиком, а о практической стороне войны не имеет не малейшего понятия. Его домыслы будут строиться на неверных измышлениях и в итоге будут ошибочными. Даже врачи проходят курс солдатской науки, только потом получая офицерские звания, хотя им, на первый взгляд, совсем уж нет смысла быть умелыми стрелками и понимать тактику отделения и взвода, – как по бумажке читая, без запинки ответил очкастый.

– То есть ты хочешь быть офицером?

– Любой немец должен уметь и повиноваться, и командовать! – парировал заряжающий.

– Вот так дела! Этак ты и мной командовать будешь? – оторопел водитель.

– Почему нет? После разгрома русских нам надо будет добить лайми и жевателей резинок. Так что вполне может оказаться, что во время штурма Бомбея ты будешь в моей роте, дружище! – расхохотался очкарик. И зубы у него были белые – он их регулярно чистил новомодной радиевой пастой.

– Надо бы тебе накостылять по шее, пока у тебя пустые погоны! Будет чем гордиться, когда ты заделаешься новым Клаузевицем. И у тебя, опять же, будет боевой опыт, – вроде бы и в шутку, а вроде как и всерьез огрызнулся Гусь.

– Отлично! Ставлю двадцать марок, – тут же поднял брошенную перчатку очкарик.

– Ну уж нет! Колотить своего будущего ротного командира неразумно, – пошел на попятный Гусь, который решил, что чем черт не шутит, когда бог спит, а быть побитым этим сопляком для него, боевого и награжденного солдата, позорно.

– Жаль. Я бы стал богаче, а мой кошелек – толще. В гитлерюгенде я выступал в городской команде юношей-боксеров и весьма успешно – полка в моей комнате заставлена полученными тогда кубками и призами. Сейчас уже не занимаюсь – мужчина должен уметь драться и постоять за себя, но у профессиональных боксеров довольно скоро от многочисленных ударов страдает мозг, и они быстро глупеют. А ты чем увлекался, когда был в гитлерюгенде?

– Техникой и велосипедным спортом, – буркнул Гусь, безуспешно стараясь придумать остроту про отбитые мозги.

– Что же, сильные ноги тоже полезны. Можешь быть и водителем, и вестовым. А после войны – почтальоном, они все недурные велосипедисты, – с шутовской серьезностью пришпилил товарища очкарик.

И водитель не нашелся, что ответить. Но затаил обиду и запомнил. В словесных перепалках так и пошло – брехать заряжающий умел куда лучше: и язык у него был хорошо подвешен, и словечки знал всякие разные.

Вот и сейчас влез поперек.

– Сейчас Иваны лупят вполне часто и метко. Мне мой папа (тут Поппендик спохватился, что это слово в компании бравых танкистов выглядит как-то очень уж по-детски и потому сразу поправился), так вот мой отец мне говорил, что надо понимать, каким будет артиллерийский обстрел, и принимать меры.