Если это так, то странное было у людей представление о комфорте. Также 130 человек не приняли участие в мятеже. Разумеется, этих свидетелей эпичного немецкого провала тоже ликвидировали моментально
Старший лейтенант Бондарь, временно исполняющий обязанности командира батареи в ИПТАП
Туман полз слоями, и мерещилось в нем всякое. Впору бы подумать о чертовщине, но, как комсомолец и офицер РККА, да в придачу слышащий за туманом отдаленный рык танковых двигателей, ВРИО комбата до таких старушечьих страхов не опустился. Чего уж там бояться всякой нечистой силы из мифологий, когда вот она, реальная и уж точно нечистая, сила готовится к танковой атаке.
Сидел Бондарь рядом с первым орудием своей (хотелось верить, что уже – своей, и скоро от дурацкой приставки ВРИО он избавится) батареи сразу по трем причинам. Первое – стояла пушка на фланге, а немцы были мастерами находить слабые стыки и пролезать с флангов; второе – отсюда было видно лучше, чем с организованного уважающими своего командира бойцами НП; наконец, в-третьих – наводчик, сейчас напряженно всматривающийся вместе с комбатом в ползущий туман.
Глаз у этого парня был точный, и стрелял он мастерски, но на днях состоялся неприятный разговор с начальством. Дело было в том, что артиллеристы ИПТАПов не зря носили на левом рукаве черный ромб с перекрещенными стволами старых пушек. Это были – без всякой лести – лучшие бойцы. Сильные, выносливые, стойкие – и одновременно умные, расчетливые и – храбрые. Без залихватской и чуток дурашливой лихости десантников, без показушной элитарной смелости разведчиков, без плакатной кинематографичности летчиков и моряков. Скромные, знающие себе цену боги войны.
А наводчик паниковал под бомбами и опять потерял голову при утреннем воздушном налете – пришлось его искать. Пришел, правда сам, но через шесть минут. И снова бомбежка – тут немцы бомбили почти безнаказанно, словно в начале войны. Наши чертовы соколы все никак не могли перебраться поближе, а с дальних аэродромов получался пшик, а не воздушное прикрытие.
Заняли позиции, толком не успев закопаться, еще и в бой не вступили, а раздолбали стервятники 4 пушки, и людей побило. Потому начальство очень остро восприняло беготню наводчика первого орудия и весьма настоятельно рекомендовало сменить этого пугливого на кого покрепче, а этот пусть замковым побудет!
Бондарь не согласился.
– Он, товарищ капитан, как моей мамани кот. Тот тоже, если внезапно напугать – паникует, а если есть время собраться – то храбрый. Всем соседним котам раздал по шеям и зашугал, а у нас в Сибири коты – звери серьезные, каждый по пол-рыси выходит!
– Какой еще, к чертовой бабушке, кот? Запаникует – и все, хана вам всем! – весьма компетентно возразило начальство.
– Я присмотрю. Танки пока не летают, внезапно не выскочат из-за леса. А менять коня на переправе…
– Ручаешься, Бондарь?
– Так точно, товарищ капитан, ручаюсь.
– Вот же хохол упрямый! Ладно, под твою ответственность!
И теперь сидел ВРИО комбата, подстраховывал. И не нравилось ему то, что слышно за туманом. Вот так бы сказал, что тяжелые машинки там урчат. И вроде как характерный свистящий гул. Вроде у «Пантер» такой. Но и еще что-то там такое, отличное от хорошего.
А потом рев стал приближаться. Глянул на наводчика – круглит спиной, к прицелу прилип. Вроде – не паникует. Уже хорошо. Ударили по нервам орудийные выстрелы, особо гулкие по туману сырому. Вспышки видно, даже без бинокля. За спиной грохот разрывов. Куда лупят? Там же вроде нет ничего? Наобум святых бьют, провоцируют?
Артиллеристы зарылись в неудобья, по довоенному уму пушки бы ставить надо было там, где сейчас снаряды рвались, но здесь из-за рельефа местности получалось, что и пушкарям неудобно, но и танкистам тоже трудно придется – ствол надо будет опускать на максимум, и не факт, что угла хватит. Штабники полковые и рассчитали, и побегали сами, да и огневики тоже проверяли.