– Фольксдойчи? – блеснул странным словом майор.

– Они самые. Пока у немцев – так они немцы, а как к нам попадают, так сразу эти полукровки называются и чехами, и поляками, и венграми, и еще черт знает кем.

– Вон оно что! А эти, из «Галиции» (был я там под Бродами, видел, как их разгромили вдрызг) – они тоже из фольксдойчей, получается?

– Эти на особом счету. Туда офицеров служить немцы в наказание посылали. В «Галиции» даже физические наказания разрешены, и стреляют немцы эту сволочь постоянно, иначе дисциплину поддержать невозможно. Обычные галичане, тупые и злобные, – брезгливо пожал плечами капитан-особист.

– Интересно! Сержант, я у вас этот китель заберу, в редакции показать надо, а то и не поверят.

– Как скажете! Только вы поосторожнее, товарищ майор с этим кителем! – протянул серое тряпье Сидоров.

– Это как? – влез подполковник, почуяв возможность подключиться к разговору.

– Редкий немец сейчас не вшивый – спокойно, чтобы и тени иронии в словах не привиделось, сказал замкомвзвода.

– Э, дорогой товарищ, я на фронте с первого года, на вшивых немцев насмотрелся уже, так что ничего, справимся. А как, говорите, вы их убили? – уточнил майор, бегло осматривая китель. И да – швы под мышками, где обычно селились платяные вши, глянул привычно и отработанно. Не вояка, вроде, но калач тертый, опытный.

– Обстреляли их атакующую цепь кулисным огнем, товарищ майор, после чего рота контратакой развила успех.

– Ага! Кулисный огонь, ну разумеется! Кто командовал расчетом? – доставая из потертой планшетки блокнотик и карандаш, спросил чернявый.

– Я, старший сержант Сидоров, со мной были бойцы…

– Этого достаточно – расчет сержанта Сидорова. Сколько положили?

– 19 сразу и еще 4 из тех, кто залечь успел.

– Маловато! – укоризненно заявил чиркающий по бумаге карандашом майор.

– Виноват, товарищ майор! – единственное, что смог сказать замкомвзвода.

– Да все в порядке, для газеты – маловато. Ладно, поехали дальше?

– Там небезопасно, товарищ майор, – с большим почтением обратился к младшему по званию обычно заносчивый и грубый замполит.

– На войне везде небезопасно, дорогой полковник. Поехали! – и первым полез в машину. Остальные последовали его примеру, попрыгали в бронированный кузов автоматчики, и машины унеслись дальше, оставив обоих пехотинцев в поднятой пыли.

– Черт гладкий, – буркнул вслед рябой, оставшийся без пачки зольдбухов и кителя и как-то огорченно глядевший на свои босые руки.

– Корреспондент! Из самой Москвы, наверное! – сделал вывод замкомвзвода.

– А, ну да, похоже. Мало ему двадцати трех фрицев! Попробовал бы сам хоть одного пришибить! Понапишут черт те что, как деревянной ложкой боец шесть танков разгромил, а форсу, словно они это сами сделали, щелкоперы брехливые. Читать совестно, что понапишут, зато сапожки с форсом и одежка барская – неодобрительно разворчался боец.

– Ты полегче бубни, а то подведет тебя длинный язык под монастырь, – осек его наставительно Сидоров. Идти по дороге и ждать телегу ему расхотелось категорически.

– А твой-то кителек чего полкан уцепил? – удивился везунчик.

– Куда конь с копытом, туда и рак с клешней… Черт его знает, а мы без заплат остались. Ладно, пошли домой, эти еще возвращаться будут или еще кого нелегкая принесет, – решил Сидоров.

– А как считаешь, напечатает этот красавчик про нас статейку? Этак пышно: «Героический пулеметный расчет доблестного старшины Сидорова мастерски и умело могучим кулисным огнем с фланга стремительно истребил вражескую французскую роту эсэсовских гнусных французов. Бей врага, как расчет великого Сидорова!» – продолжил трепать языком везунчик.