– Мне плевать. Я в состоянии пройти повторный отбор, – уверенно вздернула Исыль нос и скрестила руки на груди. А потом громко хмыкнула и, не желая больше участвовать в этом разговоре, покинула купальню.

Шамила расслабленно закрыла глаза, смакуя прикосновениями воды и щедро отдавая ей остатки своей усталости.

– Спасибо…. Но… Она расскажет…, – тихо объявила Юми, выжимая брюки.

– Не расскажет…, – не открывая глаза, свифка выдохнула в ответ.

Юми ничего не ответила, сложила одежду в небольшую корзину и ушла из купальни туда, где висели выстиранные вещи остальных учеников. А Шамила, еще некоторое время, посидев в быстро остывающей воде, вскоре покончив с водными процедурами, направилась спать, стараясь не думать о том, о чем зареклась перед Юми. Эти мысли она решила оставить на осмысление до утра следующего дня.

– Тебе не обязательно было приезжать сюда, Каддо. В твоем положении важно помнить о здоровье, – строго отметил Амгул состояние пожилого генерала, который до сих пор занимал свое звание, несмотря на то, что Управление на протяжении последних лет пытается сменить его на более молодого выходца из отдела штаба. Но лидер не давал на то своего согласия. В отличие от Фолкаё, Амгул еще мог найти нужные слова и маневры, чтобы отстоять некоторые решения.

– Полно, Амгул. Я еще способен пережить не одну «гаммаду», – обыденно жестко, но без суровости отозвался тот, которому было трудно передвигаться, но никогда не упускал возможности посетить кабинет лидера, когда это требовалось. Амгул никогда не вынуждал его этого делать. Был непрочь лично приезжать в дом Каддо. Лидер всегда нуждался в его мудром и верном совете, и глубоко уважал генерала за все, что тот сделал и для клана, и для него лично.

Каддо всегда негодовал решениям Амгула. Генерал никак не мог свыкнуться с миром между гунънами и свифами, но одновременно гордился бывшим младшим генералом покойного Мамэта и относился к нему, как к сыну.

Взрыв на гаммаде шесть лет назад оставил неизгладимый след в каждом, кто присутствовал на ней в тот самый злосчастный день и сумел выжить. В их числе был и Каддо. Правда, с тех самых пор часто проводил свое время в постели, так как страдал головными болями и бессонницей.

«Гаммада» переняла на себя особый разряд военного события. И даже обычное население частенько употребляло в выражении чего-либо разрушающего, ужасного или тяжелого слово «гаммада», как это сделал сейчас пожилой генерал.

От упоминания того непростого дня Амгул выдержал недолгое молчание и продолжил обсуждение вопросов с присутствующим в кабинете еще и посыльным: именно тем посыльным, который шесть лет назад стал свидетелем начала перемен и лично встречался с Орато.

– Ты уверен, что от свифов не поступало никаких прошений?

– Нет, Главнокомандующий, не поступало, – отозвался посыльный.

– И без данных лазутчиков ясно, что свифы полномерно не готовы к Акриду. Осадков в сезон Конваларии было меньше обыкновенного, – размышлял Амгул вслух. – Если б не рисовые поля близ Толо, я бы, возможно, ожидал других причин. Но ведь всё это у гунънов на виду.

Амгул знал, о чем говорил. Причина в плохой урожайности свифов заключалась в наличии горной гряды Толо. А точнее в том, что Толо представляла собой серьезное препятствие для постоянного воздушного потока. И на подветренной стороне возвышенности, откуда начинались владения свифского клана от границы, выпадало значительно меньше дождей. По правде сказать, Амгул был сильно удивлен, когда по истечению предыдущего Акридова года, свифы стали орошать приграничные земли и обустраивать рисовые поля. Сначала он объяснял это наличием реки Цыо. Но, несмотря на это, считал что выбранное место для взращивания урожая, оказалось весьма и весьма неудачным.