– Я знаю, что с тобой произошло, – проглотив ком, произнес я. – Я знаю, что сейчас творится в твоей душе, но это не повод, чтоб не жить!

– Это же вы меня спасли? – задрожал ее голос, и ладонями девчонка закрыла свое лицо.

А потом по стене сползла вниз.

– Зачем? Вы думаете, я хочу вернуться в тот дом? К матери алкоголичке, которой нет до меня дела? Мне там страшно! Там нечего кушать, там холодно и пахнет водкой… Уж лучше умереть!

Я присел на корточки рядом с ней и спиной облокотился на стену.

– Не знаю, о какой матери алкоголичке ты говоришь но, как мне известно, у тебя довольно состоятельный родитель.

– Родитель? – опешила Инна и прекратила сокрушаться.

– У тебя ретроградная амнезия. В предсмертном состоянии у человека возникают яркие галлюцинации. Это как сон, но гораздо реалистичнее. Вот твой мозг и перепутал все.

– Это случайно не вы? – прищурила глаза она. – Вы постоянно торчите возле моей палаты, а больше меня никто не навещал…

– Я…

– Но я вас не знаю! – вскрикнула она.

– Я же говорю – потеря памяти.

Уф вроде и проще стало! Аж гора с плеч, теперь и Инне все поведано, а то я все не решался и не решался, боялся навредить ей больше, ждал подходящего момента.

Она, конечно, сомневается в моих словах, да и я ей никакой не отец. Только назад пути нет, она под моим черным крылышком рядом с самим сыном Люцифера, а это значило, что ей не грозит никакое зло!

Утром по пути в палату моей Инны меня перехватила постовая медсестра Катя:

– Александр Геннадьевич сегодня следователь придет по поводу вашей дочери, ну вернее по причине изнасилования.

– Какой следователь? – впал в тупик я.

Не уж-то когда я изменил время и воскресил Инну, то оно бесцеремонно подстроилось под образовавшуюся ситуацию?

– Катя без меня никого не впускать! У тебя же есть мой номер? Звони сразу мне. Бедняжка и так еле жива, осталась, а тут эти допросы.

– Хорошо, – недоуменно ответила девушка. – Ваша дочь очень хорошо поправляется.

– Еще бы…

– Что?

– Кать это, а можем ли мы продолжить лечение дома? Все-таки домашние стены лечат лучше… Да и я сам медик. В себя мы пришли, негативные последствия долечим, – настаивал я.

– Александр Геннадьевич, но мы не выписываем так рано…

– А что там нам осталось? – я зашел за Катин рабочий стол и отыскал дело Инны. – Седативные? А-а… Противовоспалительные, антибиотики… Так мы их и дома пропьем.

– Александр Геннадьевич, но мы еще должны наблюдать за Инной.

– Сейчас зайду к лечащему врачу, пусть осмотрит ее еще раз, и если все в порядке я Инну заберу. Так мне будет спокойнее. Мазок на совпадение со спермой задержанного готов?

– Да.

– Ну, вот и отлично! Еу! Дочке нужен отдых моральный и физический.

В день выписки Инна чувствовала себя еще лучше по ней даже теперь не сказать, что она вот не так давно была мертва.

Когда я зашел за ней в палату девочка уже переодетая в заношенные джинсы и старую мешковатую кофту, посиживала на своей койке.

Черт как же это я мог забыть о ее одежде? И кто тут такой умный, что выдал ей шмотье из морга? Снова со мной играют время и ситуация? Я и предположить бы не мог, что у данных вещей вырастут ноги, и они уйдут к бабе Дусе в гардеробную нашего госпиталя.

– Ты готова? – я осмотрел ее с ног до головы.

Несчастные дети, которые живут в подобных семьях, у них совершенно ничего нет начиная с материнской заботы. Да именно с заботы и начнем, потому что если бы это чувство присутствовало в той пропащей женщине, то Инна бы сейчас выглядела по-человечески!

– Привет папа, да.

Внутри мои доселе мертвые гусеницы в увядших коконах внезапно обратились прекрасными бабочками, распахнули свои восхитительные красочные крылья и населили мое гордое нутро невероятным блаженством, оттого как она меня назвала.