– Да меня не волнует! – закричал я.
– Хорошо-хорошо, – засуетилась расстроенная от моего скандала медсестра.
И пока бегала исполнять мое веление, я вернулся к палате, наблюдая за Инной в окно в стене.
Все пациенты кроме нее вели себя достаточно оживленно, беседовали, либо были заняты чем-либо, но лишь она бедненькая еле живая лежала на боку под одеялом и, по моему мнению, не понимала что происходит. Правильно ведь ожила-то совсем недавно.
Но я смотрел на нее, и у меня в душе что-то возрождалось, при том приятно грело в области груди. Да будь у меня сердце, оно бы выпрыгнуло от вожделения! Я как будто пришел к тому к чему так давно жаждал… Правда не совсем пришел, но и это доставляло мне не малое удовольствие. Особенно когда она внезапно подняла на меня свои глаза, после чего я еще раз убедился в том, как она похожа на Карину своими внимательными, глубокими, восхитительными очами. Просто вылитая…
– Саня, – окликнул меня Леха.
Я обернулся и увидел, как ко мне спешит задумчивый санитар:
– Сань я тут доки нашел о смерти твоей дочери, будто она у нас в холодосе лежит и дожидается вскрытия… Сам ни че не понимаю, чертовщина какая-то!
Глава 3
Я уставился на Алексея и слегка растерялся. Незамедлительно в голове перебирал сразу все эмоции, чтоб отразить верно-оптимальную. Но тут до меня дошло, что я ж не обычный смертный и остановил время, а потом выдохнул и пальцами протер глаза. Затем забрал у коллеги бумагу порвал ее на четыре части, засунул эти части в карман своего халата. Дотронулся пальцем до виска Алексея, восстановил время и вопросительно посмотрел на коллегу.
– Что я хотел сказать? – потерялся он и когда вспоминал, то бегал глазами из стороны в сторону. – Или сделать…
Я в ответ пожал плечами:
– Может, хотел попросить моей помощи в морге?
– Да нет… Там никого нет из мертвых, да и у тебя конец смены.
– Ну да. К вечеру еще вернусь.
– Как дочь?
Я блаженный положительно кивнул, приобнял Леху за плечи и повел отсюда.
Дома я лежал пластом на кровати и наконец, понимал выражение – выжатый как лимон. Уж довольно большое количество собственной энергии я потратил, на то чтоб больница играл по моим правилам.
Я взял в толк собственно, что в двери моей комнаты стоит Вика, которая давным-давно за мной наблюдает и перевернулся на спину.
– Что произошло? – зашла она в комнату испуганная. – Ты влетел в дом без лица и даже на меня ноль внимания…
– Сознаться откровенно не припомню, чтоб я тебя особо баловал вниманием.
– Это да, равнодушием от тебя прет неимоверно, но сегодня плюс ко всему ты еще другой. Как будто подменили.
– Ты похвально наблюдательна. Да, мне довольно тяжело, и я надеюсь на твою помощь.
– Да, естественно. Всегда!
– Присядь, – я похлопал ладонью по кровати.
А она и рада исполнить мою просьбу.
– У меня есть дочь…
– Что? – вскрикнула она не успев сесть. – Откуда у тебя дочь? Да тебя как дурачка вокруг пальца обвели!
– Ты меня вообще слышишь? – я вдохнул терпеливо, но терпения уже не хватало в разговоре с глуповатой ведьмой. – Может, позволишь договорить?
Вика, в конце концов, присела на край кровати в ожидании моего рассказа о том, как действительно меня обвели вокруг пальца. Она была глубоко уверена в своем предчувствии.
– Я сказал ТЕПЕРЬ у меня дочь!
Вика распрощалась со своим предчувствием и ныне смотрела на меня с недопониманием:
– Зачем тебе дочь? Приемная? Смертная?
– О-о, – потерял терпение я. – Да собственно что же ты…
– А собственно что тогда?
– У меня дочь. Я ее оживил. Она вылитая Карина, и ее тоже изнасиловали…
До этого трещотка Витка внезапно заткнулась, будто потеряла дар речи и еще, потому что обрабатывала услышанную только что информацию.